Оставалось всего четверо детей. В самом начале Родительского дня их было не счесть – все в карнавальных масках, отчего Комната Выбора была похожа на зоопарк: львы, зайцы, слоны, белки...
— Как ты думаешь, — шепнула Анна на ухо мужу. – Почему они так делают?
— Что? – переспросил Марк.
— Наряжают их, как на детском утреннике?
— Не знаю, — Марк пожал плечами. – У роботов вообще странное представление о человечестве. Наверное, увидели в фильме или в записях, что детей так одевали… Когда-то… На Земле…
— Но как же мы выберем? – Анна прикусила от волнения губу. – Мы же даже их лиц не видим!
Марк промолчал, покосившись на черный ящик, висящий под потолком. Им придется принять решение. Просто придется.
Оставшиеся четверо детей напомнили ему старую сказку о Бременских музыкантах – их лица скрывали маски Осла, Собаки, Кота и Петуха. Кроме масок их ничего не отличало – они были такие маленькие, худенькие и… потерянные…
— Сделайте выбор, пожалуйста, — раздался механический голос из-под потолка. Он был похож на женский, но Марк знал, что это не так. Человек бы не смог сделать… такое.
Две семейные пары, идущие в очереди перед Марком и Анной, быстро сделали свой выбор – первые забрали Собаку, вторые – Петуха. Они прошли в раздвижные двери, которые беззвучно захлопнулись за их спинами.
Теперь в комнате под зловещим черным ящиком остались только двое маленьких фигурок – Осел и Кот.
Анна наклонилась к ним и всхлипнула:
— Ну… здравствуйте…
Осел и Кот кивнули. Под масками они не могли говорить, но их мысли словно прорывались через холодный пластик: «Выберите меня… выберите меня…»
Анна отвернулась и бросилась Марку на шее, лепеча бессвязно:
— Они не могут этого сделать я не могу пожалуйста прекрати это пожалуйста пожалуйста пожалуйста…
Марк прижал ее к себе, и она замолчала. В наступившей тишине было слышно, как внутри черного ящика под потолком что-то щелкает.
— Осталось три минуты… — раздался механический голос. – Делайте свой выбор, пожалуйста.
— Мы должны… взять одного из них, — тихо сказал Марк.
— Я знаю, — так же тихо ответила Анна.
— Таковы правила…
— Я знаю… — Анна посмотрела на Осла и Кота, потом снова на мужа. – Но кого бы мы ни выбрали… оставшийся…
Марк кивнул. Логику роботов нельзя было понять. Ее можно было осуждать, можно было стучать кулаками по белым стенам, орать, но изменить ничего было нельзя.
Семья, выбравшая ребенка, отправлялась с ним в капсуле в бесконечность космоса. Детей всегда было меньше на одного, чем семейных пар. Таков был Родительский день.
— Осталось две минуты… — сказал неживой голос из-под потолка.
— Марк, мы должны это сделать! – Анна схватила его за рукав. – Иначе будет поздно.
Марк сжал зубы. Когда Родительский день кончался, двери на выход закрывались навсегда.
— Кого? – спросила Анна. – Я не могу сама. Скажи ты. Кого из них?
Марк посмотрел на детей и увидел, как они взялись за руки. Осел и Кот. Как осиротевшая половина Бременских музыкантов.
— Осталась одна минута… — сказал голос.
— Марк! – теперь Анна орала так, что Марк не узнавал ее голос. – Скажи мне! Кого?
— Каждая семья должна выбрать одного ребенка, — тихо сказал Марк. Посмотрел на Анну.
Она поняла. Кивнула.
— Она мне больше не семья, — громко сказал Марк, подняв голову к черному ящику. – Я отказываюсь от нее!
И указал на Анну. Трудно понять логику роботов, но ею можно было воспользоваться.
Они вышли сквозь раздвижные двери по коридору, который вел их в разные капсулы. Марк вел за руку Осла. Анна – Кота. Там, где коридор разветвлялся, они в последний раз взглянули друг на друга.
Когда капсула отчалила от Комнаты Выбора, Марк протянул руки и снял с головы ребенка ослиную маску. Это был мальчик лет семи, с черными потными волосами и синими глазами.
— Папа? – спросил он.
— Все будет хорошо, сынок, — сказал ему Марк. – Все будет хорошо.