— Как ты во все это вляпалась? — бурчал Кавказкин, перелазя через сине-зеленый шлагбаум.
Я не хотела говорить и те более биться лбом об этот самый чертов шлагбаум. Бам!!!
— Понятно, — приняв мою встречу со шлагбаумом за ответ. — Мне надоело тебя спасать. У меня работа, у меня семья, мне ее кормить надо. Учти ведьма непростая. Если мы ей не понравмся, подстрижет обоих налысо.
Я молчала. А что говорить? Сама виновата, оставила в метро книгу памяти. Ее нашли, требуют выкуп, таких денег у меня нет. У всей страны нет.
Мы шли вдоль высокой прозрачной стены, за ней прятались четыре солнца. Сегодня работало северное солнце, самое любимое ведьминское время.
— Пригнись! — Кавказкин дернул меня за руку. И вовремя.
Совы прошли на бреющем полете. Когти заточены под кинжалы. После встречи с такими становишся в полоску, как жалюзи.
В городе ведьмы я была впервые. Шли долго по вертикальной улице, лестничным балконом. Город обустроен так, чтобы на все улицы попадали лучи всех четырех солнц. Главное попасть на площадь. В ее центре дом ведьмы. А это жуткое зрелище: неровный забор, как полусгнившая пасть бомжа, как кариес полуистлевшие черепа с отстатками кожи, волос. Самые страшное – на ветке дуба висело высохшее тело ребенка. Вот ведь тварь, даже дите не пожалела! Лучше бы я собрала деньги, подумала я
— Пошли отсюда, — затеребила я Кавказкина за рукав. — Пусть…
— Фигня, — сказал Кавказкин, но я поняла, что он соврал. Даже через рукав куртки чувствовалась дрожь.
Дверь отворилась сама. Мы даже еще не постучались.
Ведьма полулежала на диване и красила ногти красным лаком. Мы дрожали, а она спокойно красила: кисточку окунет, мазнет, руку вытянет и любуется правильно лак лег или нет.
— Я не гадина, — ответом прочитала ведьма мои мысли.
У меня на спине пошли ручьи от пота.
— Кавказкин, — ведьма закрыла колпачок лака, встала. — Ты в прошлый раз обещал мне маточное молочко.
— Ну… — вздрогнул Кавказкин.
— Давай, вижу ведь принес.
Кавказкин суетно стал щарить по карманам.
— В левом, — подсказала ведьма и стала ждать, когда он справится со своей суетой. Потом не выдержала, подошла, достала сама. Проверила маленький пузырек на просвет, глотнула разом. Губки сомкнула, посмаковала, одобрила.— Ладно, угодил. Ты, засранец, узнал мое слабое место. Знаешь, как это называется? Табельное психотропное оружие. Говорите, а впрочем не надо и так знаю.
— Нам бы это… побыстрее и поэфективнее. — замямлил Кавказкин. — Вот для нее.
Ведьма уставилась на меня в упор. Я кивнула. А потом еще, наверное раз сто.
— Нам бы тоже психотропное… какое-нибудь, а то ведь не отстанут.
— Выбирай, — показала ведьма на стену, уставленную всякими склянками. Под потолком висели корешки, в рамках улыбались уроды. — Пацана хотите с вешалки.
Я вздрогнула вспомнив ребенка.
— Нам че попроще. — неуверенно улыбнулся Кавказкин.
На стрелку мы приехали минут за пятнадцать. При беглом осмотре поняли, что братки подготовились основательно. За косогором таилась пара бойцов, в кроне дуба – стрелок, земля в двух местах вскопана. Что там? Логика выдавала только безрадостные ответы.
В точно указанный момент на поляну выкатила черная машина, с белой полосой от капота к бамперу – фирменный знак Растегая-Барышника, отъявленного гада без закона в голове.
Растегай вышел из машины, чуть присел, поразмял ножки, глянул в небо. Солнце сегодня благодать! Как Растегай уважал солнце, тепло.
— Чо там? — буркнул Растегай Кавказкину. — Приготовили?
— В машине. Забирайте. Только сначала книгу верните. Она не наша. Ведьмина.
Растегай на ведьму среагировал моментально, сам побежал в машину, сам открыл дверцу, заглянул…
Мы сидели в машине и удивлялись ведьме, ее совету.
Она посоветовала ничего не делать, а взять дворника Балуева – огромного как шкаф, страшного как смерть. Вы его только Растягаю покажите.
Сработало.