Сторож Агеорий, обходя окрестности виллы Луция, остановился и настороженно повернулся на пятках, перехватив поудобнее дубинку. Ясная луна освещала забор и заросли вокруг, но не менее ему показалось, что дело нечисто. Кусты прямо по курсу колебались явно не в такт легкому ветерку.
- Эй, кто там? Выходи! – крикнул сторож, но только стрекот цикад был ему ответом.
Агеорий сделал шаг вперед, и в этот момент кто-то похлопал его по плечу. Сторож сразу успокоился – лихой человек не станет привлекать к себе внимание, сразу двинет по башке, и поэтому повернулся назад даже с готовностью изобразить улыбку.
Тем ужаснее было то, что увидел. Над бедолагой Агеорием возвышался козлоногий гигант не менее сажени ростом, грубое лицо венчали массивные рога. Собственная дубинка показалась сторожу соломинкой, но тем не менее он набрался мужества закричать, невзирая на последствия, и даже вдохнул воздух для этого.
Гигант коротким движением боднул его в лоб, и тело оглушенного Агеория распростерлось на земле.
- Кто тааам, бееее. Выходииии, бееее. Ну вот я вышел, беее, легче тебе стало, тупой смертный?
Несколько крупных теней пронеслось мимо, и сатир присоединился к своим собратьям.
Когда в ворота постучали, Ксантий не заподозрил худого, встал с бочки и даже не взял в руку копья.
- Это ты, Агеорий? Что так рано, до смены еще час…
- Йа, йаааа, — странным голосом отвечал сторож, — дай попить, жажда замучила, б… без сил совсем, дай кружку воды!
Ксантий открыл форточку в воротах, чтобы обругать сторожа, и огромная волосатая рука сгребла его за шиворот. Воин увидел близко-близко желтые мутные глаза и шерсть промеж рогов.
— Свернуть тебе шею, бее? – осведомился незваный гость. Ксантий скосил взгляд вправо, но только для того, чтобы убедиться, что его напарник спит, опираясь на копье.
Мохнатая ладонь сдавила горло Ксантия, и он услышал плеск Стикса и надрывный зов Харона. Жить очень хотелось.
- Не… не надо, — с трудом прохрипел он, и хватка немного ослабла.
- Тогда открывай, беее, ворота. Быстро и тихо, беее.
Ксантий подумал о всех, что сейчас спит на вилле. Спят его товарищи в казарме, спит хозяин, спят его прекрасные дочери, нежные девы, и среди них – Синтия, прекрасная робкая Синтия с огромными голубыми глазами, которая всегда так приветливо улыбалась ему. Все они теперь могут не проснуться. А девы, боги, что сатиры обычно делают с девами!
Зверюга снова сдавила его горло, и Ксантий заплакал. Но, плача, он не забывал рывками сдвигать засов в воротах, до тех пор, пока он не вышел из пазов и ворота не распахнулись.
Стая косматых теней ворвалась во двор, быстро и бесшумно разбегаясь по вилле. Напарник Ксантия мимоходом получил по голове и так и осел на землю, не просыпаясь. Над ним самим возвышалась огромная рогатая туша, и Ксантий каждым свом членом ощутил, какой же он маленький и хрупкий.
- Молодец, беее, — рыкнул рогатый, и устремился вслед за собратьями.
Ксантий, шатаясь, вошел в сарай. Через несколько минут это место наполнится предсмертными воплями и заревом пожарищ. А все из-за того, что он просто хотел жить… зачем ему теперь жизнь?
Как пьяный, он приладил веревку к перекладине, встал на чурбак, накинул петлю на шею… бросил последний взгляд через смотровое окно и застыл в изумлении.
Некоторые сатиры носили воду, другие таскали дрова, пропалывали грядки. Все происходило абсолютно бесшумно.
- Вынься из петли, дурак, — весело сказали ему, и Ксантий узнал шута Луция, спавшего тут же на горах соломы, — они каждый год приходят сюда, чтобы отработать карточный долг перед хозяином. Луций – великий игрок.
- А почему… почему так странно, ночью? – прохрипел Ксантий.
- Так это же позор, для нечисти – вот так вкалывать на черной работе. Нечисти положено убивать и грабить. Вот они и стесняются. Эй, ты чего?
Ксантий заплакал и оттолкнулся обеими ногами от чурбака.