Солнце в тот день встало слишком рано. Казалось, что все прочие утра до этого начинались иначе, позже, а это словно издевалось. Покачивалось с маревом над верхушками пальм. Мачете сидела в тени хижины, и солнце не радовало ее. Солнце издевалось: утром явилось предвестником последнего дня, на закате должно было стать вестником разлуки.
С другой стороны острова, за скалой, располагался вход в царство подводного Бога Эритака. Вход охранялся шаманом и его верными слугами. Народ Эритаки был бесплоден, и он оказывал честь островному народу: Бог забирал из каждой семьи старшего сына. Сын уходил в войско Бога, но морской Бог давно не вел войн, и у мальчиков была веселая и безбедная жизнь. Шаман, единственный, кто мог спускаться во дворец Эритака, рассказывал последние новости: чей сын женился на водной деве, у кого там, в подводном царстве уже внуки. На кого похожи эти внуки. И все слушали шамана затаив дыхание, и вторые сыновья в семье завидовали уходящим старшим. Им оставалась деревня и ветхие домики с соломенной крышей. Старшие же были осыпаны драгоценными ракушками, награждались удивительными доспехами. У них были приключения, им не нужно было рыбачить, собирать фрукты. Они женились на прекрасных морских девах, волосы которых были похожи на серебряный водопад, а лицами все как одна были подобны Луне.
Луна не издевалась над мачете. Именно под лунный светом появился ее первенец, именно Луна сегодня всю ночь успокаивала ее, хранила покой ее детей и мужа.
Стоило появиться солнцу, как из хижины выбрался заспанный сын, протер глаза и, словно и не заметив замершую на пороге мать, попытался сбежать. Мачете поймала его за руку, посадила перед собой и ткнулась в макушку. Мальчик нетерпеливо ерзал, он хотел поскорее разбудить своих друзей, увидеть восхищение и зависть в их глазах. Просто попрощаться с ними, и скорее злился от того, что мама не пускала, ведь у них будет целый вечер, пока его будут готовить к ритуалу.
Его затылок пах травой и песком и был таким горячим, словно солнце уже напекло макушку. Волосы отрасли и спутались. Весь он был не просто знакомый, неотъемлемый, и Мачете чувствовала себя так, словно вечером ей должны были выколоть глаза. Если бы она могла, она просидела бы так весь день, обнимая сына.
Юэ родился семь зим назад. С тех пор у Мачете появилось еще двое детей, обе девочки, но сейчас казалось, что именно тот, кто навсегда уйдет от нее – самый любимый. Но, когда ребенку надоело сидеть в тени, когда стала просыпаться деревня, Мачете отпустила его, лишь прикосновением мазанув по голой худой руке.
Ее сын будет есть досыта, получит счастливую жизнь, и она почему-то не могла смириться с этим. Если бы Мачете дали выбор, то она ни за что не отпустила бы сына. Потому что там было это страшное «навсегда». Это до самой ее смерти и еще дальше.
Люди иногда видели в водах своих и чужих родных. Особенно часто они любили показываться детям, иногда подбрасывали на берег редкие ракушки. Мачете никогда в набегающих волнах не видела человеческих фигур, ни в детстве, ни сейчас. Возможно потому, что ее брат ушел к Эритаке до ее рождения, и просто не признавал в ней сестру.
Шаман ругался и говорил, что увидеть ушедших – к несчастью. А путь в подводное царство и вовсе был табу, только шаман и уходящий мог подойти туда, остальных ждала кара. Детей и женщин шаман убивал на месте, мужчин топили его воины.
Шаман с детства не нравился Мачете. Человек с белесыми глазами, он словно прибывал в двух мирах одновременно. Он говорил путано, засыпал на середине фразы, бывал то безгранично добр и раздавал детям сладости, то ужасно зол и кидался в них камнями. И все это могло происходить в один день. Шаман жил одиноко, у той самой границы, за которой начинались земли богов, в которые нельзя было ступить обычным людям.
Когда небо озарил ярко-красный закат, шаман, торжественный и одухотворенный, взял за руку Юэ, облаченного в лучшую одежду, расшитую блестящими нитками. Девочки, дочери Мачете, провожали брата радостно, отец, обычный рыбак, выглядел таким гордым, словно это он, а не его маленький сын, отправляется в армию морского Бога. И одна только Мачете никак не могла перестать плакать. Стирала слезы, злилась на них за то, что они мешают, они растворяли образ сына, которого она видела в последний раз.
Вечером, уже после заката, муж торжественно выложил на стол печеный сладкий батат, гордый собой, что смог достать такую редкость для этого времени года. Мачете разревелась снова – батат был любимым лакомством сына.
Ей казалось, что все забыли про Юэ. Мальчишки больше не прибегали к ним домой – с девочками им было скучно играть. Муж Мачете сделался гордым, как пеликан, но эта гордость казалась его собственной гордостью, а не памятью о сыне.
Мачете думала о том, растет ли в море батат…
Она пыталась сажать его в прибрежные воды, но ростки вымывало водой. Ее охватил ужас – получается, еды у сына достаточно, но это морские твари и водоросли? Получалось, что сын где-то там тоскует по батату. В богатой одежде, выбирая себе прекрасную невесту, на почетной службе – он все равно не может получить любимого лакомства. Это мучило Мачете настолько, что она не могла спать ночами. Она выискивала силуэт сына в накатывающих волнах, специально прогуливалась по прибрежной полосе, отговариваясь, что собирает ракушки.
У нее сдали нервы, когда наступил сезон батата и в каждой семье он стал постоянным дополнением к ужину, обеду и немного, если оставалось, завтраку. Мачете прятала клубни и, когда их набралось пять, отправилась к ненавистному шаману, чтобы просить передать сыну.
Шаман валялся в тени, в самом углу хижины. В хижине пахло чем-то кислым и прелым. Казалось, она построена так, чтобы сюда никогда не проникало солнце. Шаман был мертвецки пьян. Когда Мачете принялась трясти его за плечо, шаман только взвизгнул и плотнее свернулся в клубок.
Когда женщина вышла с другой стороны хижины, перед ней открывалась тропинка, по которой шаман ходил в гости к духам. Еще раз обернувшись и убедившись, что никто ее не заметит, Мачете проскользнула в заросли и, прячась в них, пошла по тропинке навестить недавно покинувшего ее сына.
С той стороны острова были каменные ворота. На них были вырезаны диковинные боги, птицы, люди. Мачете смотрела на это в восхищении. Если так выглядели брата в царство Эритаке, то как должен был выглядеть сам дворец Бога?
За вратами оказалось небольшое озеро с прозрачной водой и морским песком. Вперемешку с пешком на дне лежало что-то белое. Мачете опустилась на корточки, замочив подол, одной рукой прижимая к себе сверток. Она разогнала песок, и достала из него добела выскобленную кость. Морщась, она начала перебирать кости – их было так много, как камней на пляже. Одна оказалась необычно круглой, ее пришлось взять двумя руками. Из воды Мачете достала череп – небольшой череп.
Мачете не вернулась домой к вечеру, не приготовила ужин, не постирала вещи девочек. Не появилась она и ночью. Шаман утром принес черный венок и сообщил ее семье, что женщину смыло волной – сын не смог без нее и решил забрать к себе. Возможно, прибавил шаман, а может быть ее съели акулы.
Но через пару дней к берегу начали прибиваться камни и кости. На всех были вырезаны одни и те же символы: перечеркнутый знак бога Эритаке и рядом знак, означавший смерть.
Рыбаки стали вылавливать их сетями, собирали в центре деревни в одну кучу.
До раскрытия секрета шамана оставался один закат и один детский череп, с начерченным на нем «Эритака нет. Смерть»