— Мы зашли слишком далеко!
— Господин президент…
— Уже тридцать три срока господин президент! И тридцать четвертый не за горами! Хотя…
Глава государства смотрит на ученого. Ученый смотрит в пол. Камеры смотрят в мир. Миру — все равно. Мир привык.
Но на этот раз…
— Доложите о ситуации. Только без этих ваших… Четко, внятно и по делу.
— Так ведь…
— Вот именно. Что такое Проект «Таракан» можете опустить, — в голосе лидера брезгливая усталость. Лидер хочет отдохнуть. Он так давно не отдыхал…
— Но…
— Разумеется. Если вы считаете, что необходимо дополнительное финансирование… Хотя о чем я? Этот проект и без того сожрал из бюджета столько, что…
Президент думает о еще одном докладе, который ждет его после этого. И о следующем – докладе группы, контролирующей докладчика. А потом — о докладе тех, кто будет объяснять нации, для чего все это затеяно. Хотя он все давно знает лучше них. Знает, что все бесполезно. Знает, что и в тридцать четвертый, и в тридцать пятый, и в тридцать шестой раз ровным счетом ничего не изменится.
Потому что всем – наплевать!
И все же, он должен сделать это. Должен довести проект до логического завершения.
Иногда президенту кажется, что это единственное, что он действительно должен сделать…
* * *
Мальчик спит. Мальчику снится море. Оно безбрежное и ласковое. Оно едва слышно шепчет что-то, словно напевает песенку.
Над морем встает солнце. Мальчик знает: солнце — это огненное колесо гигантского сверкающего моноцикла. Такого, на котором ездит его любимый герой, Капитан Нигде. Герой, на которого мальчик очень хочет быть похожим, когда вырастет…
Солнечные лучи касаются воды, и море вспыхивает, течет расплавленным золотом. На мгновение кажется, что небо, море и берег сливаются в единое целое. В бескрайний, волнующий золотой мир. Мальчик не видит себя, но он твердо знает — он тоже где-то там, в этом волшебном мире…
Мальчик спит и не знает, что везде в его спальне —
на потолке, слившись с декоративной лепниной;
в плафоне ночника, на котором мама вчера отскоблила-таки собственноручно переведенную им золотую рыбку;
у изголовья кровати, почти касаясь чуткими усиками съехавшей в сторону подушки;
на ковре;
на стенах;
даже на левом, полуоторванном ухе плюшевого котенка Васьки
замерли ОНИ.
Они все видят. Они все слышат. Они все знают.
Они анализируют и передают.
Они корректируют.
Имя им — Легион.
Цвет их — бел, как халаты тех, кто их создал.
Они усаты и многолапы. Они быстры и неуловимы.
С ними бесполезно бороться.
Вот тот, что замер у изголовья ребенка, подал знак. Пора вмешаться.
Мальчик забеспокоился, не просыпаясь. По его виску медленно поползла капелька. Он что-то пробормотал, смутно ощущая, что в золотом мире вот-вот произойдут необратимые изменения. Что огненное колесо моноцикла Капитана Нигде умчится прочь, и налетит ветер, несущий слова, образы, мысли, которые мальчик не может и не должен знать.
Не может, но должен.
А потом тот, что замер у изголовья, внезапно взрывается крохотным облачком белоснежной, точно мука, пыли.
и тот, что на потолке;
и в плафоне ночника;
и на ковре;
и на стенах;
Последний пытается спрятаться в левом, полуоторванном ухе плюшевого котенка Васьки…
И не успевает.
Мальчик переворачивается на другой бок. Мальчик улыбается во сне. Он наконец-то видит себя — покрытого золотистым загаром, возводящего высокий прекрасный замок из золотого песка на берегу золотого моря под золотыми небесами.
Он знает — это золото никогда не потускнеет.
Оно будет гореть всегда…
* * *
— Вот и все! — произносит президент. Он снимает палец с маленькой, неприметной кнопки, вмонтированной в дно черного «дипломата», и устало откидывается в кресле.
— До последнего мига не мог поверить! — качает головой ученый.
— Что это будет так просто?
— Нет. Что вы все же решитесь сделать это. Я и сейчас не верю…
Впервые за весь этот бесконечно долгий день глава нации улыбается:
— Я тоже, дружище. Я тоже… И все же — я это сделал. Хочешь спросить, зачем?
— Нет.
— А мне наплевать! Я все равно отвечу. Понимаешь, мы отняли у них почти все. И кто знает, не отнимем ли завтра и остальное. Так пусть им останутся хотя бы сны. Слышите, вы, ублюдки?! – последние слова он отчаянно кричит. – Хотя бы сны!..