Барабанный бой заставлял сердца идущих биться в унисон. Хвост процессии терялся за поворотом лесной тропы. Люди шли, сбивая пыль в плотный туман, который заставлял кашлять, харкать и спотыкаться.
Толпа плотно обхватывала большую клетку из тускло отблёскивающих прутьев. То, что находилось в ней, билось и рычало, бросаясь из стороны в сторону, люди отступали на шаг, а потом возвращались на место. Казалось, никто не боялся ядовитых челюстей и увенчанного жалом хвоста, который в ярости хлестал по сторонам.
— Уберегись!- Донеслось вдруг из первых рядов, и молчаливая доселе людская река схлынула назад.
Дракан в клетке замер, капая ядом на дощатый пол.
Посреди дороги высилось каменное изваяние. Два драканьих тела застыли в вечной брачной пляске, будто желая прокусить друг другу шеи. Из толпы шагнул мужчина в короткой кожаной куртке и клетчатой юбке, которая мела истрепанным подолом пыль. Это одеяние чем-то отпугивало людей, они старались не касаться неестественно прямой фигуры, почтительно и боязливо расступаясь.
— Мейлан Асаниа, нам завещано бояться каменной жути, что преграждает путь! Так завещано в правдивых песнях. – Вдруг донесся несмелый голос.
— Дуракам завещано многое, только не всякое исполняется. – Густо пробасил мейлан, поднимаясь на цыпочки, чтобы запомнить труса и отправить под нож первым. – Вам, трусливое племя, следовало бы внимательней слушать Барда. Изваяний боится тот, у кого нет верного пути.
Послышался гулкий ропот. Люди поменялись ролями с драканом, теперь ящер застыл, прижавшись к полу клетки, а толпа волновалась, сама напоминая рассерженного зверя.
Дорога на Шелл начиналась здесь, у края леса, но ни один человек не хотел ступить на пыльную ленту. Изваяние завораживало и пугало одновременно.
— Асаниа… — Тонкокостный человечек вдруг взял Мейлана под локоть и начал горячо нашептывать ему на ухо. – Властос не может ждать. Его сыну осталось совсем недолго, если не... Жертва Ящера и Сотен должна быть принесена до полуночи следующего дня.
— Можете сказать это еще громче, и у вас останется только дракан в неподъемной клетке, а пресловутая сотня разбежится. – Сердито прогудел мейлан. – Им не следует знать, зачем их позвали на самом деле.
Асания развернулся к гудящей толпе.
— Люди! Воля Властоса сильнее правдивых песен. – Мейлан воздел руки. – Да охранит нас Бард!
Толпа качнулась назад от его движения, но затем помедлила… и сделала первый шаг. Барабаны вновь загудели, подбадривая уходящих на смерть людей яркой звуковой волной.
Изваяние все обходили стороной, а клетку пришлось снять со слишком большой повозки и протащить волоком по песку, слишком узким оказался проход между деревьев. Когда дракан поравнялся со статуей, он встрепенулся и бросился на прутья, заставив людей отшатнуться. Но клетка была сделана на совесть и успешно выдержала ярость ящера.
Будто заплакал ребенок, тонкий всхлипывающий звук вырвался из ядовитой глотки. По спинам людей бежал холод.
Желтые глаза без зрачков провожали взглядом каменный символ бесконечности, явившийся из ниоткуда.
___
— Наша жертва не напрасна, Сонфа. – Дракан заскреб лапами по песку, потянулся, после чего аккуратно вонзил зубы в шею подруги. – Здесь другая земля, другое время. Мы создали первого Властоса, дали жизнь целому миру. Мы – всего лишь гарант их законов.
— И что, это изваяние будет вне времени? – Вопросила драканица, нежно сжимая челюсти на глотке своего избранника.
— Да. Оно будет являться на зов наших потомков, чтобы вершить справедливость. Наш удел – дороги. А удел людей – слушать песни. – Просвистел ящер сквозь зубы.
Два чешуйчатых тела застыли в брачном танце и начали каменеть. Шёл первый год Эры Властосов.