Алый занавес
Лионель часто видел ее в лесу – девушку с полными солнца глазами. Она шла, и сосновые иглы под ее ногами шептали: «Я жду – я жду – я жду». Когда по той же тропинке проходили другие, их ступни шуршали иначе: «как же я устал – как же я устал» — бормотали, шаркая, тяжелые ботинки старого лесника, «щаг да другой – шаг да другой» — выстукивали копыта его понурой лошади, «чтоб ты – чтоб ты-чтоб ты» — будили звонкое лесное эхо начищенные сапоги молоденьких офицеров, направлявшихся из соседнего селения к пристани и заплутавших в переплетении лисьих тропок. И только ее летящий шаг Лионель узнавал всегда. «Я жду – я жду — я жду» — вторило легкому шороху босых ног девушки его сердце.
Она садилась на траву в уютном гнездышке корней старой сосны и смотрела на море. И ожидание, ласковое и верное, отражалось в ее глазах цвета небесной бирюзы. Лионель мог видеть ее глаза. Он прятался в ветвях деревьев и наблюдал за ней часами – насколько позволяла ему вторая, звериная, половина его сущности.
Порой она засыпала, прислонив золотистую голову к шершавому растрескавшемуся стволу, и Лионель мог подобраться ближе и втянуть носом ее запах, подхваченный бризом.
Он не знал ее имени, не знал, где она живет. Да и ни к чему это было – как может такой как он отправиться в рыбацкую деревню, кто откроет ему дверь, позволив спросить имя любимой. Да и зачем – разве хватит у него совести позвать ее за собой. Он родился и вырос на треть зверем, на треть – рыбой. Что и было в нем человеческого – оживало лишь в присутствии чудесной синеглазой девушки, чьи босые ножки шептали ему о своем ожидании.
Лионель знал это чувство. Только в отличие от незнакомки, его манила не солнечная морская даль, а густо-синее ночное небо с медовой каплей набухшей светом луны. В ночи, когда зреющая луна, багровая от наполнивших ее таинственных соков, стояла над самыми вершинами сосен на берегу, Лионель садился в гнездо между сосновых корней и, запрокинув голову, впивался в нее жадным звериным взглядом. И его сердце гулко бухало в груди: «я жду – я жду». Случалось, пьяненький рыбак, возвращаясь лесной тропой из гостей, замечал замершего под сосной Лионеля, махал ему рукой и, пьяно похихикивая, спрашивал, кого из деревенских девчонок ждет он здесь, в полночном лесу. Тогда Лионелю хотелось сказать: «Ту, что приходит сюда каждый день. Ту, шаги которой легче весеннего ветра, чей запах чище, чем дыхание волны», но его глотка – глотка зверя, была способна лишь на рычание и вой. Поэтому Лионель поднимал руку и махал прохожему, улыбаясь одними губами, чтобы не показать клыков – иди, мол, я посижу.
Несмотря на то, что Лионеля легко было принять за человека, родила его не женщина. Морская волна, уставшая в одиночестве биться о берег, в одну лунную ночь собрала себе живую игрушку – слила воедино умирающего в ледяной воде рыбака, подстреленного на берегу барса и погибающую от ран юную акулу. Она желала посмеяться над смертью, что так часто собирала свой урожай в соленых водах. И появился он, Лионель, существо-насмешка. Способный плыть как рыба, рвать клыками как зверь и любить, как человек, яростно, искренне, жадно и светло.
И он полюбил. Любовь пытала и мучила его, когда ее не было рядом. Мелькая темной тенью в лазурной воде у скал, он мучительно тосковал по ней, но когда приходил час – он прятался в кронах деревьев у старой сосны и слушал, не донесет ли ветер легкий шелест – «я жду – я жду».
Лионель и представить себе не мог, что настанет день, когда другие шаги послышатся под зелеными сводами его леса. Те, что навсегда отберут у него любимую.
«Я пришел – за тобой — я пришел — за тобой – я пришел – за…» — красавец-офицер остановился возле спящей девушки. Лионель следил за ним ревниво и напряженно: одно неверное движение чужака, хоть намек на то, что он может причинить вред любимой – и Лионель разорвет негодяя в несколько мгновений. И пусть потом придут в лес люди с факелами и убьют его, Лионель никогда не позволит плохому случиться.
Но юноша смотрел так нежно, что Лионель немного успокоился. Глаза у чужака были такие же, как у любимой – словно море, полное солнечных бликов. Он склонился и надел на палец спящей свое кольцо. Лионель с трудом подавил желание броситься на соперника и сорвать ненавистное кольцо, но ресницы девушки дрогнули, незнакомец поспешил удалиться, а Лионель – скрыться в зарослях.
Она проснулась, взглянула на руку – сперва удивленно, потом с какой-то лучистой нежностью. И побежала домой. «Здесь-здесь-здесь» — стучали ее босые пяточки.
Лионель разбежался и нырнул, позволяя волне забрать нежданные звериные слезы.
А потом она не пришла. Он долго бродил по лесу, потом плавал, в надежде утомить тело настолько, чтобы перестало болеть сердце. Но оно ныло все сильней. И ярость алой пеленой застилала ему глаза.
— За что? – билось в груди, так что гул сердца разносился под водой едва различимым, но понятным волне рокотом. – Зачем ты сделала меня таким? Я могу полюбить, но не могу заслужить любовь. Я обрел ее, и не могу удержать!
Лионель рванулся наверх, в солнечным лучам. Вынырнул, не открывая глаз, и завыл. Его голос, полный боли и злобы, далеко разнесся над водой. Кто-то вскрикнул совсем рядом. Рыбак, к несчастью, выбравший сегодня этот участок для ловли, не сумел сдержать вопль ужаса, и тот плетью ударил Лионеля.
Он в мгновение ока преодолел расстояние до лодки, ловко перемахнул через борт и, не в силах бороться с алой пеленой, бросился на нечаянную жертву. Железный вкус крови во рту отрезвил его. Лионель глянул на то, что осталось от рыбака, закрыл лицо руками и без плеска исчез в волнах.
Он старался не думать о ней. Так старался, что даже выбрал себе другое место в лесу, откуда смотрел на луну, и на одинокое «я жду» его сердца отзывались только цикады на берегу.
Но однажды он увидел их. Красные паруса. Великолепный корабль с алыми как умирающее солнце парусами, летел к пристани. И Лионель едва не завыл, когда увидел ее, самую прекрасную девушку на свете, бегущей к этому кораблю.
Пелена, алая, как проклятый парус, скрыла от Лионеля миг встречи влюбленных. Он видел лишь красное. Мир наполнился багровым и кровавым. И вкус железа, что уже запомнила пасть, заставил Лионеля сглотнуть и, словно в одночасье потеряв способность дышать легкими, расправить жабры и броситься в глубину.
В тот день Лионель понял, что не сможет уйти и забыть. Он стал караулить корабль с красными парусами. Он шел за ним, не уставая и не отставая, когда бриг отправился в путь. Лионель скрывался под искристой гладью волны и преследовал своего врага. А порой, словно чувствуя захлебывающимся от боли сердцем, когда стоит поднять голову над водой, он видел ее. Девушка с синими глазами и волосами цвета солнца стояла на палубе и смотрела на чаек, что носились над кораблем.
«я тут – я тут – я тут» — стучало сердце. Будто надеялось, что она услышит и бросит взгляд на воду. Заметит его.
Она опускала голову, и Лионель тотчас скрывался в волнах, не позволяя мечте исполниться.
Он рано почувствовал, что приближается шторм. Он уловил тяжелое и глубокое дыхание моря, страх и смятение в криках чаек. Он не мог предупредить любимую. Хотел, но не мог. Не умел даже подать знак сопернику, чтобы готовился к беде. Ярость соленой бездны, так долго дремавшей, обрушилась на корабль, и Лионелю не оставалось ничего, как держаться рядом.
Смыло волной с палубы какого-то моряка. Лионель слышал его крики, но не спешил помочь. Он следил за тоненькой фигуркой, мечущейся на палубе.
— Глупец! Отчего он не прикажет ей быть внизу, в безопасности?! – кричало его сердце.
И мгновение настало. Фигурку смахнуло с палубы легко. И Лионель бросился к ней изо всех сил. Он подхватил девушку, вдыхая запах ее тела. Поднял над водой. Она приоткрыла глаза…
И вскрикнула от ужаса.
Темный грозовой мир переменился для Лионеля. Вспыхнуло, сгорая, темное небо. Алым, кровавым, как парус истерзанного судна, застлало взор. И он почувствовал вкус железа на своих губах. Тело любимой обмякло.
— Чудовище!!! Чудовище!!! Оно убило ее!! – крикнул кто-то на палубе, но этот крик утонул в шуме бури.
Лионель с ужасом понял, что случилось. Он рванулся прочь, увлекая с собой хрупкое неподвижное тело.
— За ним!!! – кричал кто-то вдали. Но беря плевала на этот окрик, и Лионеля никто не преследовал. Люди спасали свою жизнь, что рвали, как алый парус, дикие порывы бури.
Потом Лионель приплывал туда, где оставил корабль. Он знал, что капитан – грей, так его звали, так кричали матросы – ищет его по всем водам. Он просыпался и плыл навстречу кораблям, надеясь однажды увидеть сияющий алым мщением парус и красавца-офицера, который пронзит его сердце гарпуном.
И сердце стучало «я жду-я жду»