Шкатулка
Андромеда Михайловна была женщина продуманная, к глупостям не склонная.
Туманность и душистость ее появлялись не спонтанно, при виде любого более-менее перспективного самца, как у некоторых. Пылкие юницы, транслирующие свою манкость на все подходящие объекты, достигали многих целей, но и проигрывались быстро. Запас волшебной незнакомкости исерпаем; едва былая прелестница успеет оглянуться, а чертоги уже пусты. И кто тут в проигрыше?
Андромеда Михайловна была не такова; она умела ждать и выбирать – и мужчину, и момент. Именно потому она дожила до пятидесяти трех с практически нерастраченным запасом чаровства.
Полнота шкатулки грела расчетливую душу Андромеды.
Дочь и внучки очень ругались и требовали отдать запасы им. «Тебе уже не надо, а нам пригодится! Такое богатство зря пылится!» Особенно энергична в просьбах, высказываемых в форме требований, была очень внучатая племянница Эмилия, профукавшая весь свой лилейный капитал к двадцати шести. А кто в этом виноват? Уж точно не Андромеда Михайловна.
Учитывая наличие потомства, несложно догадаться, что мужчины в ее жизни были. Немного, пара-тройка. Исключительно в исследовательских целях. Разумеется, ни грамма туманной загадочности на такую ерунду практичная девушка не потратила. Зачем эта расточительность, если достаточно улыбнуться и показать ноги? После №3 Андромеда, которую тогда еще никто не звал по отчеству, поняла, что все они одинаковы, вернулась к первому и вышла за него замуж.
Мужа Андромеды Михайловны звали Семен Петрович, и он работал… где-то там. Время от времени супруги встречались в лабиринтах своей многокомнатной квартиры, а иногда даже занимались сексом. Не очень часто, поскольку после третьего раза Андромеда Михайловна поняла, что особой разницы между актами нет. И что она всё поняла еще в первый.
Всё изменилось, когда Андромеда Михайловна обнаружила Эмилию в супружеской постели. Она и до того уже задумывалась, а не слишком ли часто очень внучатая начала захаживать в гости – преимущественно в отсутствии Андромеды. Но мало ли, отчего та сидела на кухне в пижаме Семена Петровича или выбегала из ванной в полотенце. Мог ли кто-то ждать подвоха от девушки, растерявшую свою туманность и стрекозинокрылость на стриптизеров и первокурсников педа?
Чего ведь только на свете не бывает: испачкала платье – надела пижаму, села выпить чаю. Захотела помыться. Но семейное ложе… Тут уже сомнений не оставалось.
«И не стыдно тебе, потаскуха?» — тетя Андромеда ласково сжала в руке тяжелый подсвечник.
«Сеня любит только меня, — объявила внучатая интриганка. – Он и тебя когда-то полюбил без всяких уловок, за одно твое тело и душу бесмертную! Истина в любви!»
Вытолкать из дома пятидесятикилограммовую племянницу не составило для плечистой Андромеды Михайловны особого труда.
Андромеда Михайловна выглянула в окно.
Муж как раз подходил к дому. Сорок лет, сорок лет его любовь к ней держалась на ее практичности и холодности.
Возможно, настала пора попробовать другие методы.
Истина, говорите.
Андромеда Михайловна открыла достала заветную шкатулку, села у окна и задышала духами и туманами.