— Первым делом поздоровайся.
— Знаю.
— Не шаркай, не ерзай, голову не чеши. Костюмы ты носить не умеешь… Ногами не болтай! И не лыбься во весь рот, не поймут.
— Ну мам!
— Что – мам? В кого ж ты такая непутевая… Губы хотя бы накрась для приличия! Они солидные люди, понимаешь? Не будешь себя вести так, как у них принято, — не воспримут тебя всерьез.
— Мам, я знаю.
— И не демонстрируй, что ты тут самая умная! Людей это бесит.
— Меня тоже.
— Я тебе шпаргалку написала…
Лиза с нервным смешком взяла тетрадный листок, заглянула краем глаза: «1. Поздороваться. 2. Поблагодарить за…» Закатила глаза, сунула бумажку в карман. Вышла в коридор.
— Важно сделать все по правилам, понимаешь, Лиза? Иначе ничего не выйдет, они просто тебя проигнорируют… Куда ноги в тапки пихаешь?
— Это кроссовки.
— Я же выставила тебе туфли…
День был серенький, ни теплый, ни прохладный, никакой. Ватное облачное одеяло висело над городом, впитывало в себя краски и звуки, но за ним Лиза чуяла – синеву, глубокий фиолетовый, бархатную тьму в сияющих дырочках звезд. Там был цвет. Были неслыханные людьми мелодии и невообразимые теории, новые приключения, новая красота, новые обычаи и истории.
В кармане Лизы лежал пропуск в учреждение, в которое не пускают простых смертных. В животе Лизы плясали встрепанные бабочки, а в сердце искрило ликование: получилось! Получилось. Год страха, недоумения, изумления. Год «Почему я?!» — да нипочему, просто оказалась первым подходящим человеком, который попался им на пути, и это пришлось просто принять. Год попыток объясниться и объяснить, битья головой о стену, отчаяния, год радости, когда оторопь и неспособность постичь происходящее сменились пониманием. Год писем и звонков, резюме и заявлений, характеристик от преподавателей и справок от психиатра. В голове Лизы бились знания, которые могли изменить все, и ее наконец согласились выслушать.
Лиза посмотрела на небо, сквозь отливающий желтизной полог туч, набухающих вялым дождиком, сквозь пронизанный солнечным светом пласт синевы, сквозь светящуюся темноту, — и почувствовала, как дружеская рука сжала плечо. Это Лиза их научила – дружескому пожатию. Их способ люди могли не понять.
Стол лежал перед ней, как луг, обсаженный каменными шарами, — те, кто согласился ее выслушать, те, которые должны были все решить, оказались как на подбор круглоголовы, широкоплечи, с бетонными лицами и глазами, смотрящими прямо перед собой. Их костюмы облегали плечи, как доспехи. Лиза обдернула пиджак, дотронулась до смятой бумажки с маминой шпаргалкой, лежащей в кармане. Широко улыбнулась будущему, лежащему перед их крошечной планеткой.
— Я принесла вам… ну, инструкцию по контакту, — заговорила она. – Здесь чертеж прибора, который позволит с ними общаться, и список правил. Не совсем вежливости, они не знают про вежливость, но вроде того, сейчас я вам расскажу… Вам, конечно, будет трудновато, у них головы совсем по-другому работают, но когда я разобралась, все оказалось просто, вы поймете. Это как шпаргалка, главное – вовремя заглянуть. Только это обязательно надо сделать, а то они просто улетят… Это очень важно – сделать все по правилам, понимаете? Иначе ничего не выйдет.
— Спасибо, что поделились, — сказал главный каменный шар десять минут спустя, и Лиза, споткнувшись на полуслове, замолчала. – Это очень ценные сведения. До свиданья. Проводите девушку…
— Кто пустил сюда эту идиотку? – спросил он, когда Лиза, улыбаясь во весь рот, вышла.
— Рекомендовали… Что делать будем?
— Да ничего! – рявкнул главный каменный шар. – Они еще будут нам условия диктовать через эту блаженную!
Лиза вышла на улицу. И костюм не надо было, зря мама волновалась. Все получилось. С неба тихо капал дождик, а в глазах Лизы сверкало и переливалось разноцветное будущее Земли, больше не одинокой, Земли, вступившей в межпланетный союз, Земли – партнера далеких соседей…
Лиза вытащила из кармана измятую, изорванную, ненужную шпаргалку, скатала в шарик и ловко закинула в урну.