«Твою мать, Аррин, ты не умеешь прятаться, я обнаружила слежку еще три дня назад. Почему ты такой тупой и продолжаешь за мной таскаться? И почему мои соклановцы такие тупые, сколько раз я говорила: нельзя, нельзя говорить про внутренние дела с посторонними, а ты – посторонний, будь ты хоть дважды мой брат, и никакие «благие намерения» этого не оправдывают. Что если завтра они с благими намерениями ляпнут лишнее врагу?
Ладно, хорошо, сейчас я рада, что ты снова меня преследуешь, хотя ты и не целитель и не сумеешь спасти мою жизнь. Но я хотя бы успею передать тебе… то, что нельзя передавать посторонним. Какая ирония.
Аррин, найди отделение гильдии в ближайшем городе, оно должно быть где-то между банком и ратушей, ищи деревянную дверь с тремя косыми царапинами, постучи четыре раза, погромче, и скажи «Пыльно как!». Тебя впустят. Пусть они передадут старшему это письмо. Времени нет совсем.
Ноги меня уже не слушаются, они такие тяжелые, будто на них сидит медведь. То и дело мне кажется, что я вижу этого медведя, от него воняет падалью и мокрой псиной, шерсть на морде слиплась от слюны и крови, он ест лепешки из ощипанных белок, он вздыхает и он меня пугает.
Я сама виновата, не спорю, нельзя брать непроверенные заказы, но тот человек сослался на Пита Жирного, печать на письме выглядела настоящей, даже бумага была в порядке, с водяными знаками. Ну ладно, возможно, я к тому же была немного навеселе, или тогда с моей головой произошла какая-то ерунда. Словом, я взялась за эту работу: разыскать и убить казначея, сбежавшего от одного местного князька… как там его, такое противное имя, похоже на холодный дождь, который идет третий день. Не важно. Казначея этого описали очень точно – его самого и коней, повозку, слуг.
Я их быстро нашла, развилок на это дороге немного, а ехали они не так уж быстро. Только это оказался никакой не сбежавший казначей, а кто-то из вашей магической братии. Наверное, немаленького чина, видел бы ты его наряд под неприметным дорожным плащом. Видел бы ты заклинание, которым он меня оглоушил. Хотя как раз заклинение-то ты, может, и видел, оно так шарахнуло, что у меня до сих пор плавает перед глазами огромный оранжевый заяц, а хотя нет, это медведь, который воняет псиной что-то жрет. Медведь уже сидит у меня на животе, ужасно тяжелый, и я не чувствую поясницы. Нет, я так и знала, что когда-нибудь сдохну в луже крови мага, которого убила, я только надеялась, что это будешь не ты, но могла ли я предположить, что совершу это убийство по ошибке, без приказа, и что эта ошибка сможет привести к войне или еще к какой дряни? Что будет, когда маги взбунтуются, если вы и сами не знаете, на что становитесь способными, когда у вас срывает кукушку? Этот маг, который не казначей, он ведь не смог бы наколдовать такого медведя сознательно, да? Я знаю, что не мог бы.
Ну да, оно понятно: всё это подстроил кто-то, кому очень нужно было подставить нашу гильдию и окончательно взбесить магов. Спорю на что хочешь, это тот урод с ухреначенной рукой, сына которого мы поймали на некромантии, помнишь? Ты знал его. Ты еще говорил, тот мужик – большая шишка среди магов и еще он большой баламут, дескать, у нас из-за него будут проблемы. Ну так ты был прав, у нас будет из-за него очень много проблем, если ты не передашь это письмо кому надо или если передашь его не тому. Да, а я тогда ведь говорила: нужно было отправить на виселицу их обоих, потому как не мог папаша-маг не знать, что его сын некромант и растерзал всех собак в округе до того как взяться за людей, и я тоже была права. Ненавижу это всё, веришь мне?
Отличный ход, ага, тот, кто это задумал, был явно поумнее блинчика из белки. Кто сможет угомонить магов, если они поднимут бунты по всем башням, а к нашей гильдии больше не будет доверия? Не понимаю, как я могла вляпаться настолько глубоко. Слуги этого мага убежали, они наверняка скоро будут в городе и поднимут там страшный вой. Нужно это остановить. Нужно спешить.
Длинное письмо получилось, да? На самом деле, я нарочно его растягивала, цеплялась за него, пока были силы сделать вдох и еще один вдох, иначе мне было бы очень страшно. А так я будто держала тебя за руку всё это время, братик. Теперь мне не за что больше уцепиться, я чувствую, как медведь елозит по мне своей мохнатой жопой и переползает на грудь, трудно становится дышать, и еще у меня совсем пусто в голове, словно туда напустили скворцов, и они клюют одуванчики, а надо мной почему-то зажигаются звезды. Ты тоже видишь звездное небо? Ведь только что был день.
Ты должен спешить. Должен передать это письмо до того, как с горы сорвутся камни и жирножопые медведи. Почему ты догоняешь меня так медленно? Раньше ты догонял меня быстрее. Я сердилась. Сейчас это так смешно. И смешно, что теперь, когда ты мне действительно нужен – тянешь и тянешь, никак не показываешься мне на глаза, словно…»
Иссохшая пепельно-серая рука медленно смяла письмо и скатала его в тугой шарик. Тень высокого сутулого человека промелькнула по телам мертвого мага и мертвой женщины, потом по земле глухо простучали копыта, и наступила тишина.