Серый дом на окраине Усть-Иглича появился как-то сразу. Окрестные бабки плевались в его сторону. Девицы местной фабрики смотрели с интересом – как-никак не комната в мультиблоке – отдельный дом. А что иногда оттуда доносится странный вой, так ветра в Усть-Игличе знатные, а вот с женихами недобор.
— Ох, куда ж ты так рано замуж-то намылилась!? – мама привычно заломила руки, комкая кухонное полотенце, — ты ж его знаешь всего ничего.
— Мамуля, прекрати! – Натка кружилась перед зеркалом, разглядывая солнечные блики на переливах белого шелкового платья, — кто ж от такого счастья сам отказывается?
— А Лешка как же? Ведь загнется парень.
— Мама, такой шанс дается раз в жизни! А с Лешкой что? — Натка поморщилась, — Всю жизнь копить на собственную комнату и горбатиться на фабрике? Фигу! И пусть теперь мне позавидует весь город!
Черный лимузин загудел под окном, распугивая голубей. Солнце окрашивало всю комнату в радужные цвета, если слегка прижмурить глаза, а в душе пели фанфары: «Смогла, окрутила, заполучила!»
Теперь ни одна кумушка не посмеет сказать, что Натка неудачно вышла замуж.
— Кабы за такое счастье расплачиваться не пришлось, — всхлипнула мама, — долг – он ведь платежом красен.
— Ну, хватит, мама! – Натка выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью. Дверной косяк пыхнул пылью, которая заискрилась в солнечном луче.
День свадьбы пронесся в цветных пятнах: золотой блеск обручального кольца, гранатово-алые пятна роз, рассыпанных по асфальту, приятно вытянутые лица подружек-однокурсниц. Серж – самый богатый жених на курсе наконец-то выбрал себе жену.
Когда Натка проснулась, утренний туман за окном уже развеялся, взамен обложив небо плотными серыми облаками. Вторая половина широкой кровати была пуста. Девушка вскочила с кровати и пошла осматривать дом. Да куда там дом – дворец! Коридоры сменялись один за другим, картины на стенах примелькались и перестали привлекать внимание, но ни одного живого человека все не было видно. Босые ноги замерзли.
— Серж! – эхо отразилось от стен и пошло гулять по коридорам, в которых она давно и безнадежно заблудилась.
— Что случилось? – Серж стоял у одной из картин спиной к молодой жене, разглядывая простенький пейзаж с унылым деревянным домиком на картине.
— Что ты здесь делаешь?- Натка бросилась мужу на шею и тут же отступила, испуганная его холодностью.
— Ничего, — от франтоватого всегда улыбающегося однокурсника остался только фантом – сухой костяк, который раньше был человеком, с провалами на месте щек и пустыми водянистыми глазами, — жду.
— Чего? – глупо хихикнула Натка, надеясь свести все к шутке, хотя по спине уже пробирался озноб ужаса.
— Свободы, — Серж жутковато улыбнулся и побрел по коридору, едва переставляя ноги, как столетний старик, — ведь за все надо платить.
— Серж, что с тобой? – Натка поплелась следом.
— Когда-то бедный юноша влюбился в гордую девушку, — монотонные слова падали камнями, выбивая жутковатый ритм, — он готов был жизнь отдать, чтобы она стала его женой.
— И что? – Натка попыталась подстроиться под шаг Сержа.
— Жизнь отдать не понадобилось, — Серж вдруг развернулся и подошел к другой картине с покосившимся овином и стогом сена, — только себя.
— Но…
— Теперь пришел твой черед. Ты ведь мечтала, чтобы тебе завидовали все девушки города, — Серж аккуратно коснулся ее плеча и она вздрогнула сначала от прикосновения ледяных пальцев, а потом от осознания того, что видит просвечивающую сквозь Сержа картину.
— Что я должна отдать? Что?!
Белый дымок на месте Сержа быстро растаял в сумраке коридора.
— Что!? Скажи-и-и-и! – завыла она, — Ну-у-у-у! – Натка побежала вперед, надеясь выбраться из ужаса сумрачных коридоров. Эхо разносило жутковатые вопли, заставляя проходивших мимо дома людей вздрагивать и ускорять шаг.
Через полчаса она осознала, что бежать на четырех ногах ей гораздо сподручнее, а плакать она уже устала. Теперь она только выла.