Как-то один мальчик ел яблоко и проглотил семечко. Никто на это и не обратил бы внимания, если бы оно не проросло: увеличилось, дало стебельки-сосуды и превратилось в сердце. А прежнее, при рождении данное, никуда не делось. Стали жить у мальчика в груди два сердца: одно – слева, другое – справа; одно – пониже, другое – повыше. И всё бы ничего, привык бы, но надоело сердцам молча в прутья рёбер биться, и начали они петь. С трёх ночи до девяти утра соловьиными голосами сердца выводили трели о дальних странах, о звёздах и какой-то неизведанной романтичной ерунде. Раз; второй; третий.
Красиво поют, да ведь всем в доме спать мешают; а в школе первый урок и вовсе стал невозможен: все, даже учитель, сидят, слушают. Забеспокоились мама с папой, что что-то не то про сына начнут говорить, да и повели мальчика к доктору. Доктор стетоскоп свой достал, только к груди мальчика приложил, а сердце яблочное, хулиганское, ка-а-а-ак свистнет! Доктор даже на пол сел, и в груди у него в ответ что-то заквакало.
Обиделся доктор, выгнал мальчика с родителями из кабинета и другим докторам сказал их не принимать.
Расстроились мама с папой, растерялись: к кому мальчика вести, кто поможет? Плакала мама, хмурился папа; не смог мальчик этого вынести и пошёл во двор. Сел на лавочку и подумал: «Дурацкая косточка! Лучше бы я не ел это яблоко!». И начал себя по груди кулаком бить.
А тут шёл из магазина сосед-сверху. В руках – объёмные пакеты, сам уставший; увидел мальчика и спросил:
- Ты чего это себя бьёшь?
Поведал ему мальчик свою историю; а сосед-сверху, вместо того, чтобы сочувствовать, засмеялся:
- Из-за эдакой глупости расстраиваться! Ну-ка приглядись: да у меня же четыре руки, и что?
Мальчик прищурился: и впрямь – у соседа четыре руки, в каждой по пакету, а кожа синяя-синяя, и глаза большие, чёрные и добрые.
Мальчик ахает, мальчик оглядывается- а во дворе много таких. У кого шесть рук, у кого кожа зелёная, у кого ноги козлиные, а у Ануськи-другана вообще голова на плечах собачья!
Засмеялся серебряным смехом сосед-сверху, высвободил правую верхнюю руку и похлопал мальчика по плечу. Сказал:
- Мы лишь рождаемся людьми. А чем станем – это случай, твоя воля… и судьба.
- Но как вас не замечают? Меня сразу услышали! – удивился мальчик.
- Люди не замечают наших особенностей, потому что мы пользуемся небольшой помощью. А друг друга мы видеть можем. Подожди-ка меня; я разгружу пакеты и кое-что тебе покажу.
Сосед заходит в подъезд, а мальчик от радости усидеть на месте не может – бежит к ребятам, таким же, как он сам, странным; даже сердца запели в два голоса что-то из «Битлз», хоть и был самый на что ни есть день-деньской.
Но вот вернулся сосед и, смеясь, повёл мальчика в большой магазин, что стоял напротив дома. Пошли они не на первый этаж, как обычно все люди ходят, а на второй. Там весёлая девушка-продавец со змеиным хвостом вместо ног тут же дала мальчику пульт, чтобы громкость сердец менять.
- Но ты должен давать им петь, иначе они задохнутся — предупредила она.
Приобнял сосед мальчика за плечи и попросил:
- Скажи всем, что само прошло. Им знать, что мы меж ними, ни к чему: когда-то жили боги, как боги, и люди стали склочными и дикими.
И побежал мальчик домой. Обрадовались мама с папой, когда поняли, что выздоровел их сын: решили, что вот это с сердцами, минувшее и канувшее в прошлое, было вроде простуды. Зажили прежней жизнью: когда радостной, когда трудной, но неизменно счастливой.
А мальчик сохранил секрет. Правда, иногда по ночам чуть-чуть добавлял громкость песен: не сильно, так, чтобы только сны навевали хорошие. А ещё — когда с такими же, как он, ребятами собирались. А ещё как-то раз…
Впрочем, это совершенно другая история.