Скутельский смотрел на реку розового тумана под ногами и ждал рассвета. Салактиона-2 уходила за горизонт и уводила туман за собой. Пока же пилот сидел на платформе геостанции, свесив ноги, и злился. Злился на себя, на геолога Макарыча и на Монику. И зачем только я привез девушку в это захолустье?
Скоротечный роман на борту круизного космолайнера, он – молодой пилот Анджей Скутельский, списанный по ранению с медалькой, она – стройная мулатка редкого кофейного оттенка. Ух! Да все туристы засматривались на их пару. И что теперь? Ей интересно с этим старым козлом — геологом? Формулы, пси-коэффициенты, газовые погрешности, загадка двойной планеты. Лев Макарыч весь вечер пудрил мозги юной студентке. А ведь нас на Салактионе-1 всего трое. Одинокая геологическая станция на вершине горы, бескрайний океан вокруг и ни души! Ну да есть еще козырь в моем рукаве, решил Анджей и покосился на саксофон, лежавший рядом.
Гиза первым лучом коснулась верхушки скалы, показавшейся из тумана. Скала окрасилась в розовый цвет, потом стала желтой, позеленела. Волшебные рассветы Салактионы, вот о чем писали в путеводителе! Скала сменила цвет на синий, почернела, посерела и, наконец стала прозрачной как хрусталь.
Туман опускался все ниже, все больше скал вокруг становились прозрачными. Вдохновение! Вот оно! Скутельский схватил сафсофон, закрыл глаза и заиграл импровизацию. Упражнения для травмированных пальцев стало когда-то удивительным хобби и теперь бравый пилот видел себя джазовым композитором. Моника не устоит!
После восьмого прогона довольный Анджей поднялся на ноги, включил электронное чудо музыкальной техники на максимальную громкость и исполнил симфонию. Пятнадцать минут божественного джаза.
Ничего не происходило, из домика геостанции никто не вышел.
Скутельский заглянул в окно спальни Моники – постель осталась неразобранной.
Анджей вошел в дом и… Посреди лаборатории на кушетке обнявшись спали Лев Макарыч и Моника.
**
— Стой! Пожалуйста! Это не то, что ты подумал!
Моника нагнала Скутельского в роще кипарисов уровнем ниже платформы. Лишенная травы земля еще не высохла, и ноги в кроссовках скользили в грязи. Анджей обернулся. Футболка Макарыча сползла с матового плеча девушки. От кожи Моники пахло… Сном?
— Я замерзла, а у тебя было заперто! Мы просто спали. Почти.
— Просто?! Почти!? Ты! Я тебе симфонию посвятил!
Скутельский швырнул саксофон под ноги неверной возлюбленной.
— Это была симфония? Нам с Мо понравилось. — Лев Макарыч в одних боксерах появился в роще, увидев пилота, геолог стеснительно прикрыл волосатые соски ладошками.
Скутельский бросился к нему.
— эй полегче! – геолог отступил за дерево и подтянул трусы на брюхо.
Через минуту пилот гнался за Макарычем, но тот, будучи вдвое старше, уверенно держал дистанцию.
— Прекратите! Пожалуйста! – кричала Моника, но на нее не обращали внимания.
— Ты старый сатир! Я же вижу, тебе все равно за чьей юбкой бегать! – визжал Скутельский.
— Я? Сатир? А ты – сопляк!
Анджей остановился и попытался отломить нижнюю ветку кипариса. Дерево, облепленное шипами-ракушками, не поддавалось, колибри, обитавшие на нем, тучей набросились на пилота. Скутельский плюнул и снова погнался за Макарычем. Геолог споткнулся, пилот нагнал его. Они покатились по земле.
— Прекратите!
— Сатир, говоришь? Меня на вас обоих хватит! – Лев Макарыч оказался сверху и сипел в ухо субтильному пилоту, — Ахи, вздохи, обнимашки. Думаешь, ей дудка твоя нужна?
Пилот пнул противника в пах и пинком перекинул через голову. Схватка утомила обоих. Они тяжело дыша с четверенек поднялись на ноги.
— Вы полегче, Андрюша, а то победите, а мне падать нельзя, — Макарыч прижал ладошку к правой груди.
— Сердце слева, — буркнул пилот.
— Это не сердце – ребро сломано.
Анджей оперся обеими руками о расцарапанные колени.
— А где Моника? – спросил Макарыч.
— Мо!
Девушки нигде не было.
— Смотрите! – Скутельский указал на нижнюю ветку дерева неподалеку.
На ветке висела футболка Моники.
— Чтобы остановить нас, она разделась? – удивился Макарыч.
— А мы ее не заметили!
— И что теперь?
— Пошли искать.
Тропа привела их на террасу ниже. Там среди каменных валунов, обрамлявших поляну, геолог и пилот увидели Монику. Обнаженная девушка на четвереньках стояла на поваленном камне и не шевелилась.
— Моника! Мо! – Анджей бросился к ней.
Девушка не реагировала. Ей глаза были открыты.
Макарыч встал перед не й на колени:
— Что за…?
— Что делать, Макарыч? – заныл Скутельский из-за спины геолога.
— Не дышит, но одно глазное яблоко вроде подвижно, она следит за нами.
— Ступор?
— Тащим ее наверх. Быстро! Это какой-то паралич.
**
Едва они внесли Монику внутрь геостанции, комплекс космической связи пискнул входящим сообщением. Лев Макарыч плюхнулся в кресло и задумчиво пошевелил грязными пальцами ног.
— Что-то не так.
Пилот с фырканием умылся в раковине и обернулся к геологу.
— Сообщение слушать будем?
— Пивка мне налей, будь добр.
Макарыч потянулся к клавиатуре компьютера — сообщение было голосовым. Анджей протянул напарнику стакан, полный янтарной жидкостью. Лев Макарыч сделал глоток. Комплекс связи хрюкнул и выдал сообщение:
— Здравствуй папа! И хотя «Гала-гео-индастри» корит тебя за срыв сроков, обрадую тебя. Оргвыводов не последует. А пока прими подарок.
Макарыч поперхнулся пеной, а невидимый собеседник сделал паузу и продолжил:
— Моника – не просто секс-андроид, это искусственный интеллект 16 уровня, модель «МУЗА». Она не просто скрасит тебе одиночество на Салактионе, она способна вдохновить тебя на открытие! Внимательно читай инструкцию, там не все так просто. С днем рождения, папа!
— Не забыл таки, — Макарыч откинулся в кресле и взглянул на пилота.
Анджей Скутельский сидел на кухонном столе, уставившись в точку перед собой:
— Я влюбился в секс-куклу…