Анатолий терпеть не мог, когда его называли Толиком. Толик вполне может быть перкуссионистом. Может быть духовиком. Тромбонистом – сам Бог велел, но уж точно не скрипачом.
Скрипач Толик – это жалко, это вульгарно, это до крайности уныло.
Иногда Анатолий вспоминал про Хейфеца, которого до конца его блистательных дней называли Яшей, но что позволено Хейфецу, не позволено Петрову.
— Ну что, Толик, счастливого карантина, — сказал альтист Завозов. — До встречи когда-нибудь. Я на дачу махну, надеюсь, ты тоже в городе не останешься.
Анатолий поморщился. Во-первых, из-за Толика, во-вторых, из-за того, что дачи у него не было.
***
На третий день репетиций дома соседи взбунтовались. Анатолий даже не понимал, что его больше угнетает – сам стук по батареям или вопиющая неритмичность этого стука.
Профессиональный скрипач может играть так, что скрипку будет слышно только на расстоянии вытянутой руки, но для разучивания новой вещи требуется совсем другой контакт смычка и струн. К сожалению, в ситуации острой соседской недоброжелательности ни о каких репетициях говорить не приходилось.
***
Анатолий солировал. Остро пахло полировочным средством, которым натирали паркет. Манжет на правом рукаве неприятно касался кожи, когда Анатолий поднимал руку.
Все это – запах, свет прожекторов, лупящих прямо в глаза, касания ткани – не имело никакого значения, потом что Анатолий играл так, что окажись в первых рядах сам Бах, это нисколько не смутило бы скрипача.
Звук скрипки был плотным, обволакивал Анатолия со всех сторон. Иллюзия полифонии, которая так нужна при исполнении «Чаконы» Баха, была практически совершенной.
В кульминационной части третьей части свет выключился. По абсолютно темной сцене ползло световое пятно, в центре которого была крошечная старушка.
— Толик, — ласково прошептала старушка, положив сухонькую ладошку на щеку Анатолия, — приезжай.
***
Анатолий в вещие сны не верил. Он верил в бушующий хаос подсознания, из которого, как из пены морской, иногда рождаются жемчужины рационального.
Образ прабабушки Нюси, судя по всему, был именно жемчужиной.
Дом в Нижегородской области, доставшийся от прабабушки Нюси, был катастрофически запущен. Первые две недели Анатолий потихоньку прибирался и осваивал нехитрый деревенский быт.
Особенно пришлось повозиться с колодцем, но и с ним в конце концов Анатолий справился.
— Чакона, Бах! — объявлял Анатолий каждый раз, когда выходил во двор репетировать.
— Твою мать, — грустно говорил Анатолий каждый раз, когда заканчивал репетировать.
Звук скрипки был плоским как теория земли, стоящей на трех китах. Звук скрипки, несмотря на многодневные репетиции, ни на йоту не приближался к тому полновесному звучанию, которое Анатолий слышал во сне.
Постепенно Анатолий нашел место с самой лучшей акустикой – между колодцем и северной стеной дома.
А что было дальше, никто не узнает %((((((