Катерина Бачило - Енотовый атлас

Героя зовут, скажем, Козликов. Герой высок, тощ и чихает через слово. Впрочем, говорит Козликов редко. Работает Козликов ночным продавцом, а потому спать ему положено днём. Спать днём – последнее дело, днём человеку снятся самые паршивые сны. Но Козликов, не будь дурак, спит ночью, подперев острый свой подбородок костлявой рукой.

Козликову снится, что он — енот, к длинному пушистому хвосту которого привязаны консервные банки. Банки эти звонко тарахтят по асфальтированному шоссе, которое еноту-Козликову необходимо перейти, чтобы достичь наибольшего счастья, какое только возможно в этом мире. На противоположной стороне шоссе, кстати, расположена заправка «Шелл», где ночным продавцом работает наш Козликов.

Непростая задача усложняется тем, что всякий раз, когда коварные банки звенят, ударяясь о шоссе, Козликов просыпается: одновременно со звоном банок в настоящем мире Козликова звенит дверной колокольчик, входит покупатель. Кто таков этот покупатель, зачем мешает он исполнению Козликовского счастья – этого мы не знаем. Но нам известно, что, просыпаясь, Козликов оставляет своего енота с банками одного посреди шоссе. И каждый раз, оставленный проснувшимся Козликовым, енот этот гибнет под колёсами скоростного автобуса.

В последнее мгновение своей бессмысленной жизни енот успевает подумать: «Отчего так нелегка енотская моя доля? Зачем не родился я, скажем, Козликовым – ночным продавцом, высоким тощим и чихающим? И, главное, кто привязал к моему длинному пушистому хвосту эти консервные банки?»

Енот закрывает глаза, чтобы тотчас открыть их и увидеть себя юным Аркадием, человеком сложной судьбы. Аркадию всего восемь, но взгляд его полон нечеловеческого страдания. Каждую ночь Аркадию снится один и тот же сон, и сон этот, вы не поверите, в точности повторяет историю, происходящую с давешним енотом. Юный Аркадий в этом сне – скоростной автобус, который несётся на трагический звон енотовых банок. За одну ночь Аркадий сбивает не менее семнадцати енотов.

Разумеется, Аркадий посещает психолога. Психолога зовут Кармелита Владленовна. Ей сорок пять, она брюнетка, крашеная в светло рыжий. Она ведёт блог и читателей своих зовёт исключительно котятками. Кармелита Владленовна, нарушая врачебную тайну, много пишет в своём блоге об Аркадии. Кармелита Владленовна очень подробно описывает каждого из семнадцати енотов, убитых Аркадием за ночь. Она может детально описать все пятна роршаха, в которые превращаются еноты. Она может рассказать, что в точности видит в каждом из этих пятен. Дело в том, что каждую ночь Кармелите Владленовне снится один и тот же сон. Не трудно догадаться, что во сне этом скоростной автобус по имени Аркадий одного за другим сбивает енотов, покинутых Козликовым. Кармелите Вадленовне выпала самая непростая роль в этом представлении. Она – шоссе.

Как разорвать эту трагическую цепочку? Кто-то, возможно, порекомендует ночному продавцу Козликову прекратить спать на рабочем месте по ночам – хотя бы до тех пор, пока популяция енотов не восстановится до уровня 1903 года. Но, согласитесь, невозможно человеческому существу запретить спать по ночам, будь это даже Козликов. К тому же: кто сказал, что виноват здесь злополучный Козликов? Разве он раз за разом запускает эту нелепую цепочку убийств?

Такова человеческая природа, искать виноватого там, где найти его проще всего. Между тем, виноватец притаился в третьем абзаце нашего поучительного рассказа. Он спрятался за простым и с детства знакомым словом. Страшный человек покупатель, кто он?

Ответ прост и пугающ.

Заходя в магазин, звеня дверным колокольчиком, читатель, помни, что, возможно, именно ты убиваешь сейчас не менее семнадцати енотов.

Данилова Евгения - Цыркачи

               Серый день скатывался к туманному рассвету. Херек смахнул с  лица трудовой пот пополам с гримом. Ну что за день?!

Остывший чай горчил. Застывшая помада стягивала губы. Откуда-то снизу раздавался шум шагов расходящейся публики.

— Плесни, а? – Херек протянул опустевший стакан Молу – хмурому трагику в черном смокинге с потертыми манжетами. Тот, без лишних разговоров набулькал в стакан виски. – Слушай, я вздернусь с такой жизни. За квартиру не плачено уже третий месяц. Не сегодня – завтра выкинут за дверь. А тут еще эта нога.

— Сам виноват. – Мол вполне мог выступать и без грима. Уголки его губ и так всегда были опущены. – Нечего было скакать с полена. Аккуратно бы сошел и все. Никто бы ничего не заметил.

— Нет, я повешусь-повешусь. Плесни еще!

— Сопьешься, — равнодушно констатировал Мор. Тем не менее наполняя стакан. И похоронят на кладбище для бедных.

— Ты брось свои шуточки-то, а? Зрители разошлись уже. – Сморщился Херек, как от уксуса.

— А хочешь, — Мол вдруг стал серьезным. – Я тебе таблетку удачи дам. – На потной, измазанной гримом ладони лежала большая розовая капсула. – Выпьешь, и никаких больше растянутых связок, директор зарплату за три месяца отдаст, а потом тебя полюбит самая прекрасная девушка – например, Молли из «Соколков». – И Мол, не сумев выдержать должного пафоса, заржал, как и полагается трагику хрипло и печально.

— Придурок! – Херек отобрал таблетку. -  Наркоман чертов! Я то хоть просто пью. Пшел вон!

Сумерки уже перетекли в промозглую ночь. А компанию Хереку составляла только опустевшая бутылка.  Обидевшийся Мол утопал домой, напоследок так жахнув дверью гримерки, что только пыль из-за косяков повылетала.

— Дурак  ты, Мол! – Херек в отсутствие собеседника чокнулся с бутылкой . – И шутки у тебя дурацкие.

Розовая таблетка лежала в желтоватом свете настольной лампы.

Наутро, морщась от головной боли Херек старательно закрашивал гримом  синяки под глазами.

— Фу, хоть бы зажевал чем. – Мол, возмутительно бодрый натянул свой фрак и старательно зализывал волосы перед зеркалом. – Сожрал таблетку-то?!

Херек в отместку дохнул в сторону Мола. – Сожрал. – Вызывающе подтвердил он, — и что?

— Молодец. – В голосе Мола не было больше издевки. – Ну как? Болит нога- то?

— Нет! – Херек удивленно ощупал ногу и оглянулся на товарища. – А…

Мол смотрел на него с таким странным выражением на лице, что слова застряли у Херека в глотке. – Ты …ты что…

— Мой выход! – Мол в последний раз пригладил волосы и выскочил за дверь под грохот литавр, доносившийся со сцены.

— А здра-а-авствуйте почтеннейшая пу-у-у-ублика! – Херек выскочил на сцену, шлепая огромными ботинками. – А не хоти-и-ите ли я покажу Вам фоо-о-о-окус!

Пяток тарелок взлетело вверх. Херек расставил ладони, даже не глядя наверх. Зачем? Если нужно их не поймать, а совсем наоборот. Очередное скучное представление, где улыбаться необязательно. Все за тебя сделает наложенный грим. И сноровки никакой не нужно – скорее наоборот – чем больше об тебя разобьется посуды, тем этим придуркам в зале смешнее. Тарелки с легким позвякиванием приземлились ему в руки. Все пять. Целые. Публика замерла, не понимая – в чем фишка.

— Ой, горе-то какое! – понимая, что все пошло не так и обливаясь холодным потом, завопил Херек.

И с силой опустил стопку посуды себе на голову. Тарелки не разбились. Публика недовольно заворчала.

-А хоти-и-и-ите, я вам стишок расскажу! – истерический завизжал Херек, вскакивая на косо обрубленный чурбачок, падавший при каждом удобном случае.  Чурбачок покачнулся, но устоял.  – Молли во поле-е-е гуляла! – Херек попытался раскачаться, но проклятое дерево увязло в песке и выкатываться из-под его ног не желало. – И цвето-о-очки собирала!!!

Из-за кулисы прицелом оптической винтовки наемного убийцы, посверкивали очечки директора. Терять было уже нечего и Херек попытался сам обрушиться с бревна, но тело, вместо того, чтобы плашмя шлепнуться на песок, по-кошачи изогнувшись, изящно приземлилось на ноги.

— Черт! – простонал Херек и бросился за кулисы. Большего позора он в жизни не испытывал. По лбу крупными каплями катился пот.

-Ты-ы-ы-ы! Сволочь! Ты гнусная рожа что мне подсунул! – Херек наступал на Мола. – Ты что за таблетку мне дал, урод! Немедленно давай противоядие! На хрена мне такая удача! Я должен-должен был упасть и разбить тарелки! Тыыыыыыыыыыыы… — Херек бессильно опустился на стул и заплакал.  В его ушах до сих пор звучал голос директора – «Ты уволен! Убирайся, алкаш позорный! Допился до того, что даже напортачить нормально не можешь!»

Мол бессильно топтался рядом.

— Плесни, а? – Херек протянул ему стакан с налипшими крошками и отпечатками грязных пальцев на боку.

— Нету. – Мол виновато пожал плечами. – Ща, Херек, ща сбегаю. Кто ж  знал, что подействует!

— Не нужно! – вдруг передумал Херек. – Знаешь, Мол, пойду я.

И пока появившаяся уверенность не растворилась в хмельном тумане, прошел мимо растерянного Мола и выскочил за дверь.

Хозяин квартиры только вздохнет спокойно. Друзей кроме Мола у него и нет, как и жены, сбежавшей через год после их дурацкой свадьбы. И никто плакать не будет.

В сумерках огни машин сливались в мельтешение цветных искр, то ли туман в кои-то веки опустился на город, то ли слезы еще не просохли. Надеюсь, хоть в этом повезет. Херек глубоко вздохнул и шагнул прямо под колеса проносящегося мимо грузовика.

               Мол завистливо поглядывал на умиротворенного и пышноусого Херека.

— Слушай, а какого лешего тебе здесь-то занадобилось!?

— Да знаешь, я же ведь не поблагодарил тогда. Кто ж знал, что таблетка твоя… — В общем ладно, ешь давай, я угощаю.

Мол не стал отказываться, придвигая к себе стейк с картошкой. – А в фирму-то ты как попал?

— Да водилой за рулем мой кореш с армии был. Че ты паясничаешь, говорит. Давай к нам. У тебя ж руки золотые, ты ж в армии всю аппаратуру чинил. А он как раз фирмочку открывал. Стройматериалы сам себе вез.  – Херек самодовольно откинулся на спинку дивана поглядывая на приятеля поверх бокала. Закатный луч стрелой пронзил алое вино, алыми искрами изукрасив золотое кольцо на безымянном пальце Херека.  Тихая музыка, доносившаяся из динамика над головой смолкла.

— А это?!

Херек покосился на палец. – Медсестричка за мной в больнице ухаживала.

— Ну ты даешь!

— Да ладно тебе. – Херек смутился. – Это ж тебе я должен спасибо сказать! За таблетку.

— Слушай, тут такое дело. – Мол на всякий случай догреб с тарелки остатки картошки, облизнул испачканные губы и только потом продолжил. – В общем… не было никакой таблетки… Витаминка это была обычная. В аптеке за 3,50 продают.

Музыка вновь зазвучала – тихая, задумчивая.

— Я тебе хотел сказать, как бутылку принесу. А ты побежал….

Мол замолчал. Не решаясь поднять глаза на товарища. – Так что извини уж, но это не я.

Херек так странно смотрел на Мола, что у того по спине побежали мурашки. – Ты че молчишь?! Скажи что-нибудь! – Непривычно просительно произнес он не поднимая глаз.

А когда поднял глаза увидел на протянутой руке Херека большую розовую капсулу. – Хочешь таблетку удачи?!

Анисимова Алёна Олеговна - ПЕСНИ ДРАКАНОВ

Барабанный бой заставлял сердца идущих биться в унисон. Хвост процессии терялся за поворотом лесной тропы. Люди шли, сбивая пыль в плотный туман, который заставлял кашлять, харкать и спотыкаться.

Толпа плотно обхватывала большую клетку из тускло отблёскивающих прутьев. То, что находилось в ней, билось и рычало, бросаясь из стороны в сторону, люди отступали на шаг, а потом возвращались на место. Казалось, никто не боялся ядовитых челюстей и увенчанного жалом хвоста, который в ярости хлестал по сторонам.

— Уберегись!- Донеслось вдруг из первых рядов, и молчаливая доселе людская река схлынула назад.

Дракан в клетке замер, капая ядом на дощатый пол.

Посреди дороги высилось каменное изваяние. Два драканьих тела застыли в вечной брачной пляске, будто желая прокусить друг другу шеи. Из толпы шагнул мужчина в короткой кожаной куртке и клетчатой юбке, которая мела истрепанным подолом пыль. Это одеяние чем-то отпугивало людей, они старались не касаться неестественно прямой фигуры, почтительно и боязливо расступаясь.

— Мейлан Асаниа, нам завещано бояться каменной жути, что преграждает путь! Так завещано в правдивых песнях. – Вдруг донесся несмелый голос.

— Дуракам завещано многое, только не всякое исполняется. – Густо пробасил мейлан, поднимаясь на цыпочки, чтобы запомнить труса и отправить под нож первым. – Вам, трусливое племя, следовало бы внимательней слушать Барда. Изваяний боится тот, у кого нет верного пути.

Послышался гулкий ропот. Люди поменялись ролями с драканом, теперь ящер застыл, прижавшись к полу клетки, а толпа волновалась, сама напоминая рассерженного зверя.

Дорога на Шелл начиналась здесь, у края леса, но ни один человек не хотел ступить на пыльную ленту. Изваяние завораживало и пугало одновременно.

— Асаниа… — Тонкокостный человечек вдруг взял Мейлана под локоть и начал горячо нашептывать ему на ухо. – Властос не может ждать. Его сыну осталось совсем недолго, если не... Жертва Ящера и Сотен должна быть принесена до полуночи следующего дня.

— Можете сказать это еще громче, и у вас останется только дракан в неподъемной клетке, а пресловутая сотня разбежится. – Сердито прогудел мейлан. – Им не следует знать, зачем их позвали на самом деле.

Асания развернулся к гудящей толпе.

— Люди! Воля Властоса сильнее правдивых песен. – Мейлан воздел руки. – Да охранит нас Бард!

Толпа качнулась назад от его движения, но затем помедлила… и сделала первый шаг. Барабаны вновь загудели, подбадривая уходящих на смерть людей яркой звуковой волной.

Изваяние все обходили стороной, а клетку пришлось снять со слишком большой повозки и протащить волоком по песку, слишком узким оказался проход между деревьев. Когда дракан поравнялся со статуей, он встрепенулся и бросился на прутья, заставив людей отшатнуться. Но клетка была сделана на совесть и успешно выдержала ярость ящера.

Будто заплакал ребенок, тонкий всхлипывающий звук вырвался из ядовитой глотки. По спинам людей бежал холод.

Желтые глаза без зрачков провожали взглядом каменный символ бесконечности, явившийся из ниоткуда.

___

— Наша жертва не напрасна, Сонфа. – Дракан заскреб лапами по песку, потянулся, после чего аккуратно вонзил зубы в шею подруги. – Здесь другая земля, другое время. Мы создали первого Властоса, дали жизнь целому миру. Мы – всего лишь гарант их законов.

— И что, это изваяние будет вне времени? – Вопросила драканица, нежно сжимая челюсти на глотке своего избранника.

— Да. Оно будет являться на зов наших потомков, чтобы вершить справедливость. Наш удел – дороги. А удел людей – слушать песни. – Просвистел ящер сквозь зубы.

Два чешуйчатых тела застыли в брачном танце и начали каменеть. Шёл первый год Эры Властосов.

Quaer - Второе счастье.

            — Да. Да. – Телефон в ответ на мгновение умолк, а затем разразился квакающей тирадой, судя по интонациям, у мальчишки на том конце линии была истерика… или почти истерика. Но вслушиваться в подобное – только карму портить. Максимыч с брезгливой усмешкой отодвинул трубку от уха, позволяя потоку омраченного сознания излиться в пустоту.

— Ну и что, что пьяные козлы? – сказал он рассудительно, когда собеседник, наконец, остановился, дабы перевести дыхание. – Алкоголь – это часть бренда. Скажи спасибо, что от них не требуется быть геями. Пойми, чудак, они ФАНТАСТЫ. Элита элит. Дворяне духа. Они… что? Что, правда в фонтане? Ну… вот и хорошо. – Он постарался добавить в голос успокаивающие интонации. – Вот и славно. Иди, работай.

            Возможно, подумал Михалыч, запустить нового сотрудника на Роскон, вот так, без подготовки, было не такой уж хорошей идеей. Сломают человека.

            Впрочем, хорошего настроения такой мелочью не испортить. День рожденья. Юбилей. Успех. Да, господа скептики. Успех.

            Как часто бывало в такие минуты, он  развалился в кресле. Успех. Воображаемому корреспонденту журнала Форбс можно было бы рассказать, как он придумал этот бизнес, как запустил его с нуля, как смеялись кореша… где они теперь, со своими подколками? На Кипре, деньги с банкоматов стрясти пытаются. Ха.

            Фирма называлась КРИ, что изначально означало – Коллектор Рассеянной Информации. Идеи носятся в воздухе, и каждая – это бабло. Главное – не бояться, как в анекдоте про медведя. Главное – брать все – ВСЕ – идеи и претворять их в жизнь, сколь бы безумны они ни были. Трубка для ныряния со встроенным свистком и американским флагом? Мочалка для спины с присоской, чтобы, приклеив на стену, спокойно мылить спину, без риска вывихнуть плечо? Да, мы это можем. Но кроме этого…

            Сейчас название фирмы неофициально расшифровывалось как «кукарача рулит Империей». Мы — маленькие. Мы – юркие. Но нам принадлежит мир, и там, где тупые динозавры могут только сдохнуть, на радость грядущим палеонтологам, мы – будем процветать.

            Звонок.

            — Алло?

            — Михалыч, это Фома. Слушай, ты этого придурка по маршруту Векша — Шелл запустил, так он…

            — Ты готов ему в лицо сказать, что он придурок?

            — Я что – придурок?

            — Ну тогда он для тебя – господин Тигран Каганбердыев.

            Его собеседник обиженно засопел, затем буркнул, мрачно:

— Менты жалуются.

            — Денег дай.

            — Не берут. Он их побил.

            — Больше дай, — Михалыч повесил трубку, ибо решение проблемы было очевидно, и других решений в природе не существовало. Нет, все-таки, иногда подчиненные бывают на редкость ограничены в инициативе.

            Идея послать Тиграна (дважды чемпион Москвы по вольной борьбе, служил в спецназе и отморожен на всю голову, сто двадцать килограммов восточного темперамента, кличка Лев, на прошлой неделе сломал сигвей, просто упав с него) в лодочные поход по рыбным местам Астрахани тоже носилась в воздухе. Носилась на том самом Росконе, где сейчас губил печень стажер Володька. Фантастика умерла.

            Фантастика умерла. Читатели – сволочи и пираты. Что делать, шеф, все пропало!!!

            Головой работать, вот что. И так родился проект «культура». Братан, дай трубу – позвонить? А книжку купишь?

            Тигран плыл вдоль берега, с полной лодкой взятой за бесценок продукции АСТ, и продавал ее рыбакам, причем отказов мастер спорта международного класса по борьбе не принимал… и вот, побил ментов. Бывает. Им за это деньги платят. Прямо сейчас.

            — Мы, — сказал Михалыч воображаемому корреспонденту, — можем продать все. Наша фирма обладает уникальным ноу-хау, позволяющим…

            Звонок.

            — Да. Да, мы знаем, что нужно Сколково. Это не проблема. Сделаем. Я сказал, сделаем, какая часть этого утверждения вам не понятна? Мы – фирма.

            — Да, я видел техзадание. Носитель памяти, сделанный из экологически чистых материалов, обладающий наноструктурой и не выделяющий при работе… Что? Да, она деревянная. Что вас не устраивает? Господи, да попросите бабла на доработку технологии, что мне – учить вас работать пилой?

            Олигофрены. Но полезные. На чем там он остановился? Ах, да.

            — Мы можем продать все, включая воздух. Идеи. Случайные числа. Кстати…

            Он взял трубку, и нажал на несколько клавиш.

            — Марина, вы закончили проект для казино? Нет? Хорошо. Тут такое дело, когда в ряд выстраиваются три тигра – это не выигрыш, скажи программистам. Это поражение. Нет, мы же патриоты.

            Идея игрового автомата с танковой тематикой тоже носилась в воздухе – особенно с тех пор, как разбогатевший «Мир танков» начал раздавать бабло бесплатно. И вот – первое воплощение в жизнь. Еще будут футболки с танчиками, напиток «гусеница», и мультфильм для Веселой Карусели «танчик, который умел считать». Считал он, ессно, подбитые «тигры» — самое то, чтобы дети полюбили арифметику.

            — Ты все поняла? – строго осведомился он. Проверка необходима. Были прецеденты.

            — Все поняла, — преданно пискнула трубка марининым голосом. – Тигры – это поражение. А… Семен Михалыч… а что делать с абрамсами.

            — Это Абрахамсы, — машинально поправил Михалыч. – Пока пусть все остается как было, но я подумаю. Есть пара идей.

            — Мы, — снова сказал он невидимому собеседнику, задумчиво рассматривая дорогую сигару, — смело вторгаемся в области, в которых преимущества традиционно находятся на стороне конкурентов, и решительно…

            Звонок.

            — Да. Что значит – все пропало? Что зна… Налоговая? И что? Сколько?

            Он почесал лоб, привычка, от которой некоторое время назад пытался отделаться, затем махнул рукой, а еще чуть позже – сделал своей «фишкой».

            — Я уверен, — сказал он наконец, что налог не может составлять сто шестьдесят один и восемь десятых процента. Это – число фибоначи, а я скорее поверю в государство с прозрачным налогообложением, чем в то, что они знакомы с этой концепцией. Дай им денег.

            Если решение работает, зачем искать другое?

            Звонок.

            — Михалыч, — раздался на другом конце провода усталый голос водителя газели, — вот скажи мне, как я из Астрахани в Москву по такой жаре повезу эту рыбу?

            — Какую рыбу?

            — Два осетра и динозавр. Они говорят, что это сом, но…

            — Кто – они?

            — Менты. Они притащили рыбу, а Тигран сжег шеловскую заправку.

            — З-зачем?

            — Потому, что может.

            — И?

            — Что – и? Они уже извинились.

            — Значит, инцидент исчерпан?

            — Ну… да. Тигран пошел на шоссе, говорит, тормознет рефрижератор…

            — Процесс, — сказал Михалыч воображаемому корреспонденту, — выходит из-под контроля. Все как всегда.

            — Бабло-то он отбил?

            — Конечно. Принес толстенную пачку денег, и еще у него все костяшки кулаков сбиты, и улыбка во всю будку…

            — То есть, проект удался, — кивнул Михалыч. – Двести кило макулатуры по цене айфонов, это, одну минутку, куча денег.

            — Фантастика умерла, — сказал он в пространство. – Почаще бы она так умирала.

Жигулин Егор - Короткий путь, ценою в жизнь

В нашей стране автотуризм не развит. Возможно, потому что дороги хреновые, возможно потому что нет хорошей инфраструктуры для автомобильного туризма – больших стоянок, оборудованных мест для пикников, туалетов и многого другого. А может дело в патологической лени, гораздо приятней валяться на койке в поезде или сидеть в мягком кресле самолета, просматривая очередной фильм, а не крутить баранку авто.

Но мне автомобильный туризм нравится. Как всегда, выехав из Москвы в 5 часов утра, чтобы к 12 добраться до границы с Польшей, проехав по ужасным дорогам России и прекрасным путям братской Белоруссии, я ехал и любовался прекрасной природой родной страны. И это лишь маленькая часть, а сколько всего прекрасного в других местах нашей Родины. Но я ехал в Европу, так как уже заранее наметил маршрут и тур своей поездки.

За долгие годы поездок, я уже давно выработал правила, которые соблюдаю. Одно из них – делать остановки каждые 3 часа, чтобы размяться  и разогнать застоявшуюся кровь по организму. Собственно, собравшись сделать очередную остановку, я в очередной раз подумал о беде автомобильных стоянок.

Решал я эту проблему просто (как и сотни российских автомобилистов), сворачиваешь с шоссе на проселочную дорогу в сторону очередной деревни, и  проезжаешь места, где нерадивые водители-свиньи засрали все место мусором, вуаля, вы прекрасны и восхитительны, можете смело остановиться, выйти размяться и немного перекусить.

Я жевал бутерброд, размышляя о жизни, свободе и прочей ерунде, которая обычно приходит в голову в моменты, когда остаешься наедине с самим собой.

Но мое одиночество было бессовестным образом. Ветхий старичок без «здрасте» и «приятного аппетита», заявил — Срочно нужно доехать до Гнилуш, боец!

Все мои размышление о свободе мигом улетучились, и мысли пошли в совершенно ином направлении: помочь старику или вежливо отвертеться. Но воспитание и совесть взяли свое.

— Далеко твои Гнилуши, Дед?

— Не, буквально километров 7, по дороге поедешь, за леском повернешь налево, по полю поедешь и на холмике деревня и будет.

Что такое 7 километров для человека, который собрался ехать 2800 до Парижа. Я и поехал, знал бы чем это закончится…

После поворота, который огибал лес, внезапно изменилась погода, неуловимо изменилась природа вокруг, а неприятные подозрение начали зарождаться в голове. И тут грянул гром, машину осыпало землей.

— Твою мать, — заорал я. И оглянулся на своего пассажира. Рядом со мной сидел уже не дед, а молодой боец в форме Красной армии времен Великой Отечественной Войны, в руках он держал Мосинку. Я продолжал ехать на автомате,  а вокруг продолжались разрываться снаряды, а потом по машине прошлись очередью.

— Что делать?, крикнул я бойцу.
— Вперед гони, нужно нашим помочь, — ответил он.

И только тут я заметил, что в деревне идет бой, советские солдаты пытаются взять деревню, а бойцы вермахта огрызаются. Артиллерия  бьёт прямой наводкой и не даёт поднять головы красноармейцам. Мысль сформировалась мгновенно, я въехал в деревню, проехал чуть подальше места боя, и выехал прямо в тыл артиллеристам. Боец начал обстреливать,  не успевших развернуться, солдат противника. Фашисты были дезориентированы, что позволило бойцам РККА начать захват батареи. Исход боя был предрешен. Я оглянулся на своего пассажира, он истекал кровью, зажимая рану в плече.

Я хотел было крикнуть бойцам, что здесь раненный, но мир вокруг вдруг снова изменился. Деревни не было, а молодой  боец снова стал стариком, осталась лишь машина и рана в плече.

В очередной раз за сегодняшний день я  вжал педаль газа в пол. Быстрее, к людям, обратно на шоссе, через 400 метров от злополучного поворота должна быть заправка «Shell». Этот путь я не забуду никогда, гонки по проселочной местности на машине с кучей дырок и стонущим на каждой кочки пассажиром.

Когда мы подъехали к заправке, он перестал стонать. Я забежал в здание с раковинной и крикнул: — скорую быстрее, у меня человек в машине кровью истекает.

… Через 7 минут подъехала скорая и забрала старика. А ещё через пару минут подъехала полиция. Ко мне подошел человек в форме и сказал: проедете с нами, вы подозреваетесь в убийстве, статья 105 УК РФ.

Тим Скоренко - Не отпускай меня

Между двумя станциями – шестиминутный пролёт. Алекс читал «Изчезание» Перека, и ему не нравилось, потому что постмодернизм нравиться не может. Он может поражать, восхищать мастерством создателя – как угодно. Но нравиться… Гм.

В любом случае Алекс искал в тексте букву «о», которой там не было и быть не могло, потому что в оригинале роман был написан без самой распространённой буквы французского алфавита – «е», а в русском переводчик постарался и избавился от «о».

И в поисках пропавшей буквы Алекс не заметил, что проехал свою станцию. Или не проехал. Так или иначе, шесть обязательных минут пролёта остались позади, прошло уже тринадцать, и поезд останавливаться не собирался. Посмотрел на изображение ветки над дверями: после «Строгино» пролёты вроде как поменьше. Он что, проехал две станции?

Алекс спрятал книгу в карман, встал, подошёл к дверям. В длинном двойном вагоне «Русича» было всего семь человек, считая Алекса. Он окинул вагон взглядом: тётка с детективом Марининой, грустный мужик лет пятидесяти, парочка целующихся панков, парень в наушниках, страшненькая крашеная блондинка.

Поезд всё не останавливался. Пролёт казался бесконечным.

Алекс стал волноваться. Ещё через минут пятнадцать он всё-таки решился потревожить одного из пассажиров. В качестве «жертвы» он выбрал тётку с детективом.

Простите, спросил Алекс, вам не кажется, что мы слишком долго едем.

Тётка подняла глаза от книги, покачала головой и снова уткнулась в детектив.

Но тут пролёт – шесть минут, а мы уже около двадцати едем… — добавил он.

Тётка не обратила на него внимания.

Алекс отодвинулся от неприветливой читательницы и попытался заговорить с грустным мужиком.

Простите, сказал он, вам не кажется…

Но мужик уже закрыл глаза и откинулся назад, всем своим видом показывая, что общаться с навязчивым молодым человеком не собирается.

Алекс предпринял ещё три попытки – но парень в наушниках вообще не обратил на него внимания, парочка продолжала целоваться, а крашеная девка вяло показала Алексу средний палец.

Поезд продолжал двигаться.

Вы что, с ума все посходили!? – заорал Алекс. Никто не поднял глаз.

Паника, которая ещё несколько минут назад только тревожила смутным предчувствием, взорвалась алым пятном, и Алекс уже не мог думать ни о чём, кроме как о том, чтобы покинуть этот чёртов вагон. Он побежал к торцевой двери – конечно, она была закрыта, но Алекс знал одну хитрость. В боковой панели у двери работники метрополитена хранили инструменты, и среди них был ключ. Алекс достал из рюкзака раскладной нож, поддел панель и открыл её – обычно она не запирается, просто никто не знает о её существовании.

Он достал ключ и открыл дверь перехода в другой вагон – первый, где машинист. Перебираться было легко – переходы ограничивались «заборчиками» против зацеперов. Закрывать за собой двери Алекс не стал.

В первом вагоне было трое пассажиров – все уткнулись в книги. Алекс потряс за плечи первого – дедушку лет семидесяти. Тот продолжал читать, точно ничего не почувствовал.

Алекс побежал к двери машиниста, открыл её всё тем же ключом – и оказался в кабине.

Там не было никого. Поезд ехал сам по себе. На приборной панели прямо перед креслом машиниста лежал кверху лапками мёртвый таракан. Алекс смахнул его и стал искать экстренный тормоз – он не сомневался в наличии такового. Красная кнопка? Эбонитовый переключатель? Что-то подобное должно быть где-то рядом.

Да, он нашёл. Действительно, коричневая рукоятка из дешёвого пластика, спрятанная под основной, напичканной электроникой панелью. Он потянул её на себя. Ничего не изменилось.

Тут он снова увидел таракана. Трупик сполз к лобовому стеклу откуда-то сбоку, и наклон панели «к машинисту» ему не помешал.

Внезапно Алекс понял, что никакого наклона нет. Что его, Алекса тянет вниз, к приборам, а поезд постепенно ускоряется, двигаясь куда-то в глубину.

Электронный спидометр показывал число «100». Невозможное для «Русича» никоим образом. И каждые несколько секунд к показаниям прибавлялось по единичке.

Алекс попытался вернуться в пассажирский салон – приходилось идти в гору, упираться ногами, хвататься за поручни. Наклон стремительно увеличивался, и когда Алекс почти добрался до середины вагона, на него упало человеческое тело, снесло его, припечатало к стене, за ним тут же прилетело второе и третье. Алекс оказался лицом к лицу с тем самым дедком, которого тряс, только пробравшись в вагон.

Не без труда он выбрался – и спрыгнул обратно в кабину машиниста, приземлившись ногами на приборную панель,  затем перебравшись под неё. Впрочем, наклон уже был почти 90 градусов, и Алекс просто стоял на панели. Спидометр отключился – и в этот момент наступила тишина. Стука колёс больше не было, точно поезд падал в огромную, широченную, бездонную шахту.

Алекс сел на торец приборной панели. Что-то пробежало по его руке – это был таракан. Может, тот же. Может – нет. Но в любом случае – живой. Алекс поднёс руку к глазам – насекомое сидело и смотрело прямо на Алекса. Или не смотрело – чёрт его знает.

Алекс почувствовал, что они двое – единственные живые существа в этом поезде, в этой вселенной, в этом городе, если город, конечно, ещё существует где-то наверху.

И поэтому, когда на лобовом стекле появилась первая трещина, он, человек, смотрел на насекомое, которое в своей прежней жизни, едва заметив, раздавил бы каблуком, и думал: не умирай раньше меня, пожалуйста, не умирай раньше меня.

Трещина начала расползаться.

Батхен Ника - Тараканья погибель

Темный кадр, играет музыка «А кукарача». Медленно появляется изображение. В кадре кухня. Пол, стол, стены и даже потолок покрыты жирными, холеными тараканами. Они трясут холодильник, выскребают кастрюли, деловито сортируют содержимое мусорного ведра. Из норы за плинтусом высовывается осторожная крыса, оглядывается по сторонам, хватается за голову и исчезает прежде, чем проворные насекомые успевают поймать её за усы.

Диктор читает текст:

Тараканы всесильны и всемогущи. Они едят провода, ртуть и пластик, выживают после ядерных взрывов, не боятся ни холода ни жары. Они поднимают груз в двадцать раз больше своего веса! Они плодятся так быстро, что за год закрыли бы Землю сплошным ковром.

В кадре красавец таракан пьёт из бутылки с надписью «Яд» и ослепительно улыбается, силач-таракан поднимает двумя лапками лошадь. Пара тараканов в свадебных нарядах держится за руки, вокруг них возникают два, четыре, сто, тысяча таракашек.

Диктор читает текст:

Против тараканов используют отраву, ловушки, приманки и открытый террор. Тщетно – тараканы пережили фараонов, королей, войны и перестройку. Они уверены – будущее принадлежит им!

В кадре человек в защитном костюме ставит ловушку, женщина типа уборщица рассыпает отраву, но тараканьи отряды успешно зачищают территорию.  Появляются портреты фараона и таракана, фараона вычеркивают, то же самое с королем, Гитлером и Горбачевым. Появляется надпись «мы в финале». Кадр возвращается в кухню, играет вальс, тысячи пар тараканов кружатся по полу, столу и стенам в безудержном танце.

Диктор читает текст:

Вы хотите прозябать под властью безжалостных насекомых? Вы хотите пресмыкаться перед шестиногими захватчиками? Кто хозяева в доме – вы или тараканы?

В кадре десятки разгневанных домохозяек потрясают швабрами  и кастрюлями, две грудастые тетки поднимают плакат «Тараканы, гоу хоум!».

Диктор читает текст:

Хотите дезинсекцироваться – спросите нас, как! Забудьте о дедовских, устарелых и бесполезных способах. «CUCARACHASA MUERTE» — лучшее современное средство от тараканов.

В кадре дверь кухни открывается, домохозяйка в мотоциклетном шлеме всовывает в кухню подносик, усыпанный разноцветными драже и захлопывает дверь. Тараканы сползаются, с жадностью пожирают угощение, толкаются и дерутся из-за него, и тут же умирают в корчах.

Диктор читает текст:

Эффективно! Быстро! Безопасно для детей, дураков и домашних животных! Одна порция «CUCARACHASA MUERTE» и прощайтесь с тараканами навсегда!

В кадре домохозяйка в белом платьице и переднике, насвистывая беззаботную мелодию, сметает тараканов в совочек веником. С потолка начинают падать трупики, домохозяйка раскрывает кружевной зонтик и улыбается.

Диктор читает текст:

 Спрашивайте «CUCARACHASA MUERTE» во всех магазинах города! Каждая третья упаковка бесплатно, в каждой десятой приз. Если тараканы не сдохнут – мы вернем ваши деньги. «CUCARACHASA MUERTE» — ваш выбор.

В кадре надпись: проверено лучшими стоматологами. Щелчок тумблера, телевизор выключается.

Я сожрал упаковку  «CUCARACHASA MUERTE» и пошел на работу. Начальник сказал: ты уволен, у тебя слишком жирные тараканы.

Я сожрал две упаковки «CUCARACHASA MUERTE» и назначил свидание девушке. Она сказала: не хочу, у нас слишком похожие тараканы.

Я сожрал три  упаковки «CUCARACHASA MUERTE», я давился каждым драже, но сожрал всё и пошел на литературный конкурс. Мой рассказ занял там предпоследнее место – примитивные, грубые тараканы вызвали когнитивный диссонанс у охреневших читателей.

И вот я добрался до вашего офиса, взорвал дверь, завалил охрану и наплевал в глаза секретарше. Я добрался сюда не затем, чтобы сжечь склад, дать по морде директору или оставить бомбу в вашем сортире. Я не стану захватывать вас в заложники и кривляться перед телекамерами. Я всего лишь хочу сказать вам, неудачники – какое дерьмо это ваше «CUCARACHASA MUERTE»!!!

Бортникова Лариса - NO PASARAN

Ничего общего с Кафкой.

Ни-че-го!

Меж тем, я думал, что это может оказаться любопытным и познавательным.

Не? Ну а что? Выдуть один на двоих пузырёк тараканьего метаморфина, погодить с полчасика пока подействует, и упс... вот ты уже шевелишь усиками и дребезжишь лапками по кафельному полу, и ловко выталкиваешь из себя капсулы с эмбриончиками.

Чпок чпок чпок!

А любимая бежит рядом и тоже:

Чпок чпок чпок!

И потом весь этот общий опыт и воспоминания, и вы становитесь гораздо ближе, чем были прежде. Ну и фотки в фейсбуке, описание опыта, ощущений, тысячу лайков.

Инсект-метаморф — самый крутой метаморф из существующих. Можно в муху, можно в пчёлку, но тараканы социальнее всех прочих насекомых, поэтому , если вы хотите делать это вдвоем, то выбирайте тараканов.

ЭТО БУДЕТ ПЫЩ ПЫЩ!

Так обещал дилер.

«Cucarachas — метаморфин» — стань тараканом на полчаса. Пойми брата своего, сестру свою Кукарачу изнутри. Проникнись к нему / к ней состраданием. Почувствуй уважение. Испытай страх. Ощути любовь. Воспылай страстью. Антропоморфно освойся внутри хитиновой оболочки... Угу.

Да нет! Все нормально... Прошлый раз когда я брал у чуваков кошачий метаморф, прошло отлично. Побыть полчаса в полосатой шкуре, поиграть хвостом, полизать себе яйца (а как же), услышать вдруг скребущуюся в подполе мышь, взъерошить шерсть... Подкрасться, прыгнуть, поймать, СОЖРАТЬ! Выплюнуть неперевариваемое! Взвиться к потолку и закричать по-мартовски МАУУУУУУааааааа!

Это было здорово! Чистый драйв! И Юлька моя это почувствовала, поддалась, выгнула спину, замурлыкала, как мартовская взъерошенная кошка...

— Тебе не было страшно? — спросил я. — Ну... Вот то что ты видела? И мышь? И как я катался на шторах? Ну и все остальное... Не было больно? Я же не понимал, что творю. Я был котом.

— Хихи... — Юлька прижалась ко мне грудью и часто задышала. Я понял, что она не просто не испугалась, что она сама готова на зоо или даже инсект-метаморф.

— Хочешь, начнем с шимпанзе? Это легко... Ты почти не почувствуешь разницы. Чуть острее нюх, чуть жестче ощущения, чуть мощнее откат. Меньше рефлексий.

— Нет! Я хочу... Я хочу необычного? С тобой! И чтобы... что бы полное и безупречное ПРЕВРАЩЕНИЕ! Ну, как у Кафки, например... — у Юльки дрожал голос, блестели глаза и я понял, что она не просто готова, что она готова пойти гораздо дальше меня.

Как я мог слить? Ну?

— Уверена!

— Абсолютно!!! Хочу инсекта! Говорят... Говорят это непередаваемо!

Как я мог ей отказать?

Когда я попросил у Жэка (это мой дилер — могу дать контакты, если что) две дозы инсект-метаморфа, тот округлил глаза. Знакомы с Жэком мы были давно, и он знал, что я не любитель экзотики. Кошечки там всякие мимими, собачки, пару раз лошадиные дозы, один раз слоновья... А вот «инсектами» я никогда не баловался. Говорят, что «инсекты» вызывают привыкание, что соскочить с них нереально, и что все, кто подсел на инсект- метаморфы рано или поздно заканчивают дуркой.

Но Юлька просила!!! Юлька хотела! Юлька верила мне...

И я взял у Жэка две дозы «кукарачей» и коробку икеевских свечек (так метаморфировать гораздо романтичнее).

— Мы станем трогать друг друга усиками и лапками... Сколько их у нас будет? Шесть? Восемь? — улыбалась Юлька.

А я думал, что все-таки начинать стоило с шимпанзе. Но она же попросила!

* * *

Я протянул Юльке пузырёк. Он выглядел как обычный пузырёк с какой — нибудь настойкой боярышника. Вонял тоже травками и немного дихлофосом. Юлька доверчиво взяла из моих рук бутылочку. Отвернула крышечку, прислонила горлышко к пухлым своим, почти детским губам.... Улыбнулась, на прощанье.

* * *

И превратилась в ТАРАКАНА!

Как это описать? Как это сказать в двух словах, чтобы вписаться в обозначенный регламент и не выглядеть чересчур глупо и пафосно?

Человек, которого ты любишь... Девушка, лицо и тело которой, приводят тебя в восхищение, экстаз и то, что среди людей принято называть любовью... Руки эти — веточки, эти нежные плечи, эти тонкие запястья, это лицо — всё, что кажется тебе безупречным, возможно под влиянием гормонов, а, возможно, и просто так... оно всё остаётся таким, как и было.

Вот только черт вас подери... подери вас черт... сучьи дилеры.. пидарасы, ну нет... нет! Ну это же нельзя так...

Только она теперь — таракан!

И мышцы ее сокращаются так, что ты понимаешь , перед тобой — таракан. И реакции ее такие, что ты видишь — гребаный таракан мать его ползёт , и она еще лезет к раковине за водой, и делает бедрами такие жесты, что ты ждешь — вот-вот из нее вылезет эта хренова липкая капсула, которая лопнет на тысячу маленьких мерзких полупрозрачных инсектов...

Бляяяяядь!

Таракан! Таракан! Тараканище!

И усами шевелит...

Усов у Юльки. Конечно, не было, но она двигала лицевыми мышами так, что было ясно — шевелит сука усами!

Вот в эту секунду я должен был был хлопнуть инсект- метаморф и стать таким же, как и она. И мы бы поползли бы с ней бок о бок к раковине.

Но Юлька меня заворожила. Я залез с ногами на стол и смотрел, как она голая и почему-то огромная плющится на полу. Кажется, я даже визжал, словно увидевшая мышь баба.

А потом в руке у меня оказался домашний шлепанец!!!

— Не понимаю как можно забить человека до смерти мягкой тапочкой?

— Наркоманы гребаные. Всех перестрелять.

— Почему она не сопротивлялась? Не бежала, в конце концов?

— Инсектоморфины запретить!

— Говорят у нее на теле три миллиона ударов! Три миллиона! Он бил ее целые сутки.

— Враньё. Все живы. Это вирусная реклама. И ролик дурацкий.

— Я пробовал зооморфин — крутяк.

— Крысоморф — охрененная вещь. Птицей пробовали? Фигня!. Порхаешь по полу, как дебил. Спинища болит потом. И лопатки в синяках.

— ЗОЖ — спасение нации!

— Бгг... Бабу жалко. Дура. Сама арваласьт на наркота

— Как вы смеете? Жертва не виновата!!! Вот, если кому то интересно, ссылка...

— Чувака жаль... Сколько ему дали? Десятку?

— АДРЕС ЖЭКИ? АДРЕС ЖЭКИ? АДРЕС ЖЭКИ? Лююююди....

Бакулин Вячеслав - Хотя бы сны

— Мы зашли слишком далеко!

— Господин президент…

— Уже тридцать три срока господин президент! И тридцать четвертый не за горами! Хотя…

Глава государства смотрит на ученого. Ученый смотрит в пол. Камеры смотрят в мир. Миру — все равно. Мир привык.

Но на этот раз…

— Доложите о ситуации. Только без этих ваших… Четко, внятно и по делу.

— Так ведь…

— Вот именно. Что такое Проект «Таракан» можете опустить, — в голосе лидера брезгливая усталость. Лидер хочет отдохнуть. Он так давно не отдыхал…

— Но…

— Разумеется. Если вы считаете, что необходимо дополнительное финансирование… Хотя о чем я? Этот проект и без того сожрал из бюджета столько, что…

Президент думает о еще одном докладе, который ждет его после этого. И о следующем – докладе группы, контролирующей докладчика. А потом — о докладе тех, кто будет объяснять нации, для чего все это затеяно. Хотя он все давно знает лучше них. Знает, что все бесполезно. Знает, что и в тридцать четвертый, и в тридцать пятый, и в тридцать шестой раз ровным счетом ничего не изменится.

Потому что всем – наплевать!

И все же, он должен сделать это. Должен довести проект до логического завершения.

Иногда президенту кажется, что это единственное, что он действительно должен сделать…

*          *          *

Мальчик спит. Мальчику снится море. Оно безбрежное и ласковое. Оно едва слышно шепчет что-то, словно напевает песенку.

Над морем встает солнце. Мальчик знает: солнце — это огненное колесо гигантского сверкающего моноцикла. Такого, на котором ездит его любимый герой, Капитан Нигде. Герой, на которого мальчик очень хочет быть похожим, когда вырастет…

Солнечные лучи касаются воды, и море вспыхивает, течет расплавленным золотом. На мгновение кажется, что небо, море и берег сливаются в единое целое. В бескрайний, волнующий золотой мир. Мальчик не видит себя, но он твердо знает — он тоже где-то там, в этом волшебном мире…

Мальчик спит и не знает, что везде в его спальне —

на потолке, слившись с декоративной лепниной;

в плафоне ночника, на котором мама вчера отскоблила-таки собственноручно переведенную им золотую рыбку;

у изголовья кровати, почти касаясь чуткими усиками съехавшей в сторону подушки;

на ковре;

на стенах;

даже на левом, полуоторванном ухе плюшевого котенка Васьки

замерли ОНИ.

Они все видят. Они все слышат. Они все знают.

Они анализируют и передают.

Они корректируют.

Имя им — Легион.

Цвет их — бел, как халаты тех, кто их создал.

Они усаты и многолапы. Они быстры и неуловимы.

С ними бесполезно бороться.

Вот тот, что замер у изголовья ребенка, подал знак. Пора вмешаться.

Мальчик забеспокоился, не просыпаясь. По его виску медленно поползла капелька. Он что-то пробормотал, смутно ощущая, что в золотом мире вот-вот произойдут необратимые изменения. Что огненное колесо моноцикла Капитана Нигде умчится прочь, и налетит ветер, несущий слова, образы, мысли, которые мальчик не может и не должен знать.

Не может, но должен.

А потом тот, что замер у изголовья, внезапно взрывается крохотным облачком белоснежной, точно мука, пыли.

и тот, что на потолке;

и в плафоне ночника;

и на ковре;

и на стенах;

Последний пытается спрятаться в левом, полуоторванном ухе плюшевого котенка Васьки…

И не успевает.

Мальчик переворачивается на другой бок. Мальчик улыбается во сне. Он наконец-то видит себя — покрытого золотистым загаром, возводящего высокий прекрасный замок из золотого песка на берегу золотого моря под золотыми небесами.

Он знает — это золото никогда не потускнеет.

Оно будет гореть всегда…

*          *          *

— Вот и все! — произносит президент. Он снимает палец с маленькой, неприметной кнопки, вмонтированной в дно черного «дипломата», и устало откидывается в кресле.

— До последнего мига не мог поверить! — качает головой ученый.

— Что это будет так просто?

— Нет. Что вы все же решитесь сделать это. Я и сейчас не верю…

Впервые за весь этот бесконечно долгий день глава нации улыбается:

— Я тоже, дружище. Я тоже… И все же — я это сделал. Хочешь спросить, зачем?

— Нет.

— А мне наплевать! Я все равно отвечу. Понимаешь, мы отняли у них почти все. И кто знает, не отнимем ли завтра и остальное. Так пусть им останутся хотя бы сны. Слышите, вы, ублюдки?! – последние слова он отчаянно кричит. – Хотя бы сны!..

Зарубина Дарья - Призрак в зеленом плаще

Сергею всегда казалось, что у призраков есть свои правила, свой кодекс чести, своя  корпоративная этика. Он полагал, что призракам положено время от времени соткаться из воздуха, проходить сквозь стены, гремя цепями, зависать в полуметре над полом, покачиваясь и завывая. Он думал, что какая-то неведомая канцелярия, какой-то потусторонний отдел паблик-рилейшнз предписывает им одеваться в мрачные, гнетущие тона – серый, черный, грязно-белый, изредка допуская для особых случаев кровавые потеки или пятна плесени.

Но его призрак нарушал все эти предполагаемые предписания последовательно и демонстративно. Его «женщина в белом» ни разу не пыталась соткаться из воздуха. Она просто высовывалась из-за угла и тотчас воровато пряталась, словно нашкодившая восьмиклассница. А еще – его «женщина в белом» носила зеленый плащ. Сергей не мог понять, как может подруга его неспокойной совести, призрачная девушка, одеваться в ярко-зеленое, даже салатовое нечто, больше похожее цветом на жилет инспектора дпс, а кроем – на чехол для дирижабля.

Неужели неупокоенная жертва его глупости и неосторожности думает, что может напугать его в таком шутовском наряде. Первые пару ночей, когда она еще не преследовала его на улице, а приходила во сне – он и правда боялся. Перед глазами стояло ее серое мертвое лицо, волосы, разметавшиеся по влажному асфальту и траве на обочине дороги. Но потом он перестал бояться. Он просто понял, что ему теперь никуда не деться.

Продавец из «Случайных чисел» не солгал.

Эта девушка была его судьбой. Его участью. И пытаться уйти от нее более чем глупо.

Да, когда Сергей попытался купить себе судьбу, он представлял все несколько иначе. Он думал, что это будет как минимум счастливая и долгая жизнь, желательно – в компании юной и милой спутницы, с которой потом можно будет завести детей и прожить до старости, ни разу не задумавшись о разводе.

Эти пожелания он и сообщил продавцу. Корпорация «Случайные числа» была бы похожа на обычный лохотрон, если бы услуги ее специалистов не стоили так дорого. Но Сергей устал ждать перемен, и решил, что немного испытать удачу было бы неплохо. Уже одно воспоминание, как его облапошили на мякине, могло стать хоть каким-то событием в его бесцветной жизни, что длилась уже три года после развода с Аллой.

Торговец числами выслушал пожелания Сергея, видимо, гадая, почему тот не пошел со своими мечтами в обычный клуб знакомств, а решился выложить круглую сумму за «Случайное число Судьбы». Продавец принял плату и запустил барабан. Шарики с числами посыпались в лоток, выстраиваясь.

— Похоже, придется поторопиться, — спокойно заявил торговец переменами, -  Судьба ждет вас через двадцать пять минут на проспекте Ленина, возле закрытого кафе. Вот координаты. Вот время. — Он легко, как ведущая прогноза погоды, махнул пальцами над строчкой шариков с числами. – Первая пара – это координаты...

— Спасибо, я понял, — оборвал его Сергей. – Он понял, что если задержится хоть на секунду, не успеет забрать свой судьбоносный заказ, координаты доставки которого только что дал ему специалист «Случайных чисел».

Он прыгнул в машину, дал по газам. Пролетел несколько кварталов, едва сдерживая дрожь в руках. Отчего-то очень хотелось верить, что это и правда судьба. И что она ждет его. Именно его на повороте в аллею.

В поворот он влетел на полной скорости, не успев даже испугаться, когда под самые колеса вынырнула из зелени девушка в салатовом плащике.

Она вскрикнула, когда «рено» Сергея ударило ее по бедру. Худенькое тельце прокатилось по капоту и крыше и упало позади все еще не сбавляющей хода машины. Сергей хотел остановиться, но понял, что не сможет, что все отчаянное желание перемен переплавилось в одно мгновение в невыносимый, непреодолимый трусливый страх.

Он сбежал, оставив девушку лежать на траве у дороги.

А следующей ночью она первый раз пришла к нему во сне.

И с тех пор приходила исправно. Не укоряла, не плакала, не грозила местью. Просто смотрела на него с какой-то материнской жалостью.

И от этого было совсем гадко.

А потом она стала появляться на улицах. Она словно следила за Сергеем, следовала за ним по городу, поджидала у работы. Выглядывала из-за угла возле дома.

И Сергей решил, что должен наконец что-то сделать. Если бы он мог вернуться в свое «судьбоносное число», он исправил бы все, но сейчас оставалось попытаться найти путь к призраку.

И он пошел на кладбище.

Долго бродил между свежих могил, крестов и столбиков, пока еще без фотографий, выискивая последний приют своей «женщины в белом». Ей должно было быть не больше тридцати. Скорее она моложе. Женщина к тридцати не стала бы носить плащ такой ядовитой расцветки.

Наконец, среди цветов на одной из табличек нашлась надпись «трагически погибла» и даты, соответствующие вычислениям Сергея.

 - Седьмина Эльмира Эдуардовна, — прочитал он имя своей жертвы и мучительницы.

 С тех пор он обращался к ней по имени, приносил цветы, подолгу сидел на могиле, прося прощения, рассказывая о своей непутевой жизни. 

Через какое-то время призрачная подруга перестала бродить за ним по городу. Показывалась только на кладбище. Он видел ее зеленый плащ за надгробьями, и на сердце становилось теплее. Может, она готова простить.

Кто знает, возможно, это и есть его судьба – найти родную душу в мертвой девушке, погибшей по его вине.

Сергей поставил цветы в вазу, закопанную возле креста на могиле, долил воды, что принес с собой в бутылке. Сел и закрыл руками лицо, пытаясь представить свою «женщину в зеленом», вызывая в памяти нечеткий, но привычный и дорогой образ.

И тут на плечо ему легла ладонь.

Сергей вздрогнул, обернулся.

За спиной стояла она. Его призрак. Молоденькая, миловидная, с бесформенном зеленом плаще и маленьком берете.

— Вы – Сергей? – спросила она, — можно я к вам сяду?

— Можно, — ответил он, двигаясь к краю скамейки, — Не мне вам запрещать.

— Вы меня узнаете? – шепнула она, смущаясь.

Сергей кивнул.

— Я просто хотела попросить прощения, — заговорила девушка скоро и взволнованно, — Вы меня сбили тогда. Я... была сама виновата. Моя мама, она адвокат, сначала хотела, чтобы я подала в суд. Но я, когда из больницы вышла, хотела узнать, почему вы тогда уехали. И, простите меня, я за вами следила. А когда увидела вас здесь, прочитала дату на табличке – все поняла. Она умерла в тот день, да? И вам было так плохо, что вы просто не увидели меня на дороге?

Сергей смотрел на девушку широко открытыми от изумления глазами, не решаясь прервать ее монолог. Она, похоже, уже все решила и не ждала от него ответов.

— И мне стало так стыдно. Горе заставило вас допустить ошибку, и я не могу этим воспользоваться. Я хочу вам помочь. Если вам нужно поговорить – я буду слушать. Вы очень ее любили? Какой она была?

— Ее звали Эльмира, — проговорил Сергей тихо, словно зачарованный глядя в теплые серые глаза незнакомки, — Я думал, она была моей судьбой...

Шашкова Екатерина - Цена везения

Мне всегда везло. Всю жизнь, сколько помню, с самого рождения.

Стрелы пролетали мимо, дикие звери обходили стороной, а доспехи врагов оказывались хрупкими, как яичная скорлупа. Я даже простудой ни разу не болел.

Иногда это казалось мне великим даром. Порой – ужасным проклятием. Бывали дни, когда я молился, чтоб случилась какая-нибудь досадная неприятность, любая мелочь, что угодно, чтоб хоть ненадолго почувствовать себя живым человеком, а не всемогущей игрушкой судьбы.

И когда деревянный мост под ногами внезапно проломился, я даже испугаться не успел толком.

Наверное, в такие моменты и надо не пугаться. Надо действовать, успевать, хвататься за соломинку... или хотя бы за остатки моста, издевательски мелькнувшие возле самого лица.

Так, например, поступил Вэл. Повис на одной руке, подтянулся, ловко вскарабкался наверх и даже попрыгал зачем-то. Видимо, надеялся, что вторая доска тоже проломится и он снова рухнет вниз. Что, конечно, даст ему возможность второй раз покрасоваться перед Мари, взбираясь наверх.

А сама магичка Мари падения, кажется, вообще не заметила. Просто взмахнула руками, шепнула вполголоса заклинание – и пошла себе дальше прямо по воздуху.

У Сержа получилось не так грациозно, но тоже очень быстро. Не знаю, как он умудрился во время падения выхватить из сумки пузырёк с перламутровой жидкостью, откупорить, выпить половину (ровно половину, ни больше ни меньше), убрать остатки да ещё и прочитать молитву... Но успел – факт! И плавно воспарил наверх, попутно знаками предлагая подхватить меня.

Я отказался.

Даже без доспеха я весил в два раза больше тщедушного клирика, а в полной броне и вовсе был неподъёмен.

Так что сейчас надеяться можно было только на себя. И проклятое везение. Хотя как оно могло мне помочь именно сейчас – представлялось с трудом. Разве что...

***

— Махаю руками! – наконец завопил Лёха.

— Что? – переспросил Стас.

— Ну как птичка, блин! Бяк-бяк-бяк! Чтоб взлететь!

— Что за бред?

— Вообще-то, я читала в интернете, что однажды это сработало, — вмешалась умница-Машка. – Только там гном так взлетел. А чем наш файтер хуже?

— Маразм!

— Да ладно, пусть попробует! – поддержал товарищей Серёга.

— Ну... мне-то что, — развёл руками Стас. – Я только мастер, играете-то вы. Пусть что хочет, то и делает.

— Ну я делаю! Вот! Бяк-бяк!

— Кидай. Но тебе нужна двадцатка.

— У меня модификаторы на везение. Три.

— Ладно, семнадцать  и выше. Кидай.

Кубик (который с геометрической точки зрения  был, конечно, совсем не кубик, но помнила об этом разве что Машка), подпрыгивая, покатился по столу...

— Единица! – злорадно возвестил Стас, глядя на кубик. – Критикалка! Разбиваешься в хлам!

— Перебрасываю, — Лёха привычно помахал в воздухе листом генерации персонажа. – Имею право.

Мастер-Стас вздохнул. Серёга сдавленно хихикнул. Лёха, вложивший все спелл-пойнты в возможность переброса для своего бронетанка, ухватил двадцатигранник, потряс и снова кинул на стол.

— Опять единица!

— Ещё раз!

— Ты можешь перебрасывать раз в час, не больше! – педантично поправила Машка.

— Читай правила! Могу чаще, если задействую очки жизни. А у меня их дофига и больше!

— Окей, действуй, — кивнул Стас.

И снова кубик  запрыгал по столу. Пять пар глаз следили за ним неотрывно, а их обладатели, кажется, даже забыли, что надо иногда дышать.

И снова единица.

Вовчик присвистнул, Машка совсем неженственно выругалась, Серёга нервно вздохнул, Стас развёл руками, показывая, что здесь от него ничего не зависит.

— Ещё переброс, — тихо, но твёрдо заявил Лёха.

— Твоё право.

...

— Снова переброс.

...

— Перебрасываю.

...

— Ещё раз!

— Лёх, оставь, бесполезно уже.

— Нет. Последняя попытка. Я знаю, мне повезёт. обязательно повезёт!

***

Падение было стремительным, но для меня оно словно растянулось на вечность. Нет, жизнь перед глазами не пролетела. Просто время казалось медленным-медленным, а земля при этом приближалась быстро-быстро.

Впрочем... нет, не земля. Затянутое ряской озеро сверху было неотличимо от зелёной лужайки, но падение в воду давало хоть какой-то шанс.

Я мягко приземлился в воду. Плотная подушка из водорослей не только смягчила падение, но и не позволила мне мгновенно утонуть, даже несмотря на доспех. А потом за мой наруч и вовсе зацепилась какая-то коряга, и я повис на ней спокойный и бездыханный.

Потому что внезапно умер ещё в полёте.

Словно кто-то вместе с везением отобрал у меня и жизнь.

Витер Дмитрий - От одного до пяти

— Назовите число от одного до пяти.

— Три.

Мистер Вуд ухмыльнулся и перевернул карточку: на ней красовалась изящная и непоколебимая в своем начертании цифра «3».

Джонсон удивленно присвистнул:

— Как вы это сделали? Это фокус?

— Никакого фокуса нет. Вы, конечно, могли назвать любую цифру, но, по статистике, большинство называют тройку. Хотите еще раз?

— Давайте.

— Назовите число от одного до десяти.

 - Семь.

Вуд улыбнулся еще шире и перевернул вторую карточку с цифрой 7.

Джонсон вытер пот со лба:

— А если выбирать будет компьютер?

Мистер Вуд замахал руками:

— Что вы, что вы! Это вообще безнадежный вариант. Любая запрограммированная последовательность цифр априори не является случайной, ведь ее выдает определенный алгоритм по заранее прописанным правилам.

Джонсон пожал плечами. Ему платили за решение щекотливых задач, а не за уроки математики.

Мистер Вуд плюхнулся в глубокое кресло и обессилено свесил руки:

-  Я не понимаю, как им это удаётся. Рэндом Инк генерирует лучшие наборы случайных чисел в индустрии. Любые проверки безупречны. Гауссово распределение такое, что хоть в рамку на стенку вешаю. Результат теста Колмогорова – 99,99%. Они – лучшие. Какие бы изощренные способы мы ни придумывали, наши клиенты продолжают уходить в эту чертову Рэндом Инк! А мы ведь даже содержим штат из тысячи подбрасывателей монеток!

— Э… — Джонсон почесал за ухом. – Да кому вообще нужны эти… случайные числа.

Мистер Вуд вскочил и нервно зашагал по кабинету.

— Везде! Везде! Вы не понимаете! В системе противоракетной обороны! В разработке маркетинговой стратегии выпуска нового йогурта. В избирательной программе для кандидата в президенты. Всем нужны случайные числа для симуляции поведения покупателей, движения целей, игры в казино, в конце концов. Это – основа современной экономики. А знаете, что бывает, если вам продали плохую последовательность? Любой эксперимент обречен!

Джонсон  решил перейти к делу:

— Ну и чего же вы от меня хотите?

— Я хочу узнать их секрет. Как Рэндом Инк получает такие качественные случайные числа. Это необходимо для выживания компании!

Вуд взял со стола еще один листок и ткнул его Джонсону в лицо:

— Вот, смотрите! Это принес нам сегодня утром наш крупнейший клиент с жалобой.

Джонсон прочел: 3, 1, 4, 1, 5, 9, 2, 6…

— Ну и что, вполне случайные числа.

— Случайные?– почти по-девчоночьи завопил Вуд.  – Случайные? Это знаки числа «пи»! И это выдали мои лучшие специалисты для моего лучшего клиента. Я прямо-таки вижу, как мой клиент уже входит в офис конкурентов. Так не может продолжаться! Узнайте, что они там делают в Рэндом Инк, и тогда эта сумма станет вашей…

Вуд протянул Джонсону бумажку. На ней было написано до неприличия неслучайное большое число.

***

Джонсон ожидал, что офис Рэндом Инк будет расположен в лучшем квартале города, на верхнем этаже небоскреба. Но адрес привел его на самую окраину в район, где на узкой улочке ютились ломбарды и прачечные самообслуживания. Войдя в покосившуюся скрипучую дверь, он оказался в тесной приемной. Девушка с небрежно покрашенными рыжими волосами, восседающая  на ресепшне, не одарила его даже взглядом: она раскладывала пасьянс на экране компьютера. И еще она ела что-то странное.

Джонсон подошел к стойке и увидел, что девушка ест семена подсолнечника и выплевывает шелуху в кулак.

— Простите…  мисс Эл… — Джонсон прищурился, стараясь разглядеть беджик, приколотый к розовой кофточке девушки… -  мисс Эллочка?

— Аллочка! – визгливо ответила девушка! – Вам назначать на когда?

Сильный акцент. Ошибки почти во всех словах. Русская девушка здесь, в офисе крупнейшего поставщика случайных чисел?

— Да, мне назначено на 9:30. – Джонсон показал ей экран своего коммуникатора. – Меня должен принять мистер Белл.

Аллочка пожала плечами.

— Ой! А я думала, вам на завтра записать! – она с досадой высыпала подсолнечный жмых в мусорную корзину, просыпав половину на пол. – Ну, ничего! Вам подождать всего немного, мистер Джонелли.

— Джонсон! Меня зовут Джонсон!

— Ой! А я записать Джонелли. Ну ладно.  Садиться в стул.

Джонсон закатил глаза и сел. На столике валялся ворох прошлогодних журналов.

— Может, хотя бы кофе предложите? – недовольно буркнул он.

— Вам черный или с молоко?

— Черный! И без сахара, пожалуйста.

Минут через пятнадцать Аллочка принесла Джонсону стакан в металлическом подстаканнике. Джонсон отхлебнул и поперхнулся – в стакане был сладкий черный чай.

Отставив отвратительное пойло в сторону, Джонсон стал от скуки разглядывать приемную. И Аллочку. Хоть она и идиотка, но фигурка у нее была ничего.

Аллочка закончила с пасьянсом и принялась за телефонные звонки. До Джонсона долетели лишь обрывки фраз:

— Алло! Это 555-1234? Ой! Нет? 735-5783? А я что набирала?

— Алло! Доставка вода! Почему вы не привезти нам новый баллон вчера? Что? Я не прислать документы факс? Ой! А я куда отправила?

— Алло! Салон красоты! Я хочу записать на педикюр. Я и говорю – я хочу быть на педикюр. Сегодня, в 18 час. Что? Аллочка Иванова. До свидания!

Положив трубку, Аллочка начала недовольно разглядывать свои ногти, бормоча по-русски. Джонсон уловил слово «маникюр».

Внезапно Джонсона осенило. Он подошел к стойке:

— Аллочка, назовите число от одного до пяти.

— Что?

— Просто скажите – любое число от одного до пяти.

Аллочка задумалась.

— Вы меня простить, я иногда путать английский числа. Восемь?

Джонсон развернулся и направился к выходу.

— Куда же вы, мистер Джонелли! – закричала ему вдогонку Аллочка. – Мистер Белл принять вас уже сейчас!

Джонсон вышел на улицу, широко улыбаясь. Ему не нужно было встречаться с мистером Беллом, чтобы узнать самый большой секрет корпорации Рэндом Инк. Он уже видел их главный генератор случайных чисел.

Губайдуллина Галина - Волшебные камни

Душа просила красоты. И меня потянуло садить цветы, облагородить планету, так сказать. Женщины вообще склонны видеть повсюду любовь и красоту. И по возможности всё это воплотить в жизнь.

С утра Эос раскинула свои пурпурные хламиды по горизонту, её волшебный наряд сменялся на жёлтый, пока волею богов её вновь не прогнали с горизонта.

Кого-то может и расстраивает работа в саду, но мне же даёт заряд бодрости, и как вознаграждение из земли вдруг показалось нечто. Блестящий белый камень с бороздкой посредине. По этой бороздке было видно, что некогда здесь был срез склеивания. Что это: древний артефакт прошлых цивилизаций или запчасть от инопланетного корабля пришельцев? Из земли я извлекла ещё пару предметов такой же камень и флешку (похоже на неё...по крайней мере...)...и флешка та, по-видимому, из можжевельника. Люди скажут: «Тот ещё ботаник», но я уверена – можжевельник, потому, что похоже...ну, пусть я такое название хочу дать своей находке: можжевеловая флешь, вот.

Некоторое время от камней в руке шла непонятная энергия.  Или это самовнушение? Что там внутри? Механизм? Или просто древний подшипник, на нём (хи-хи) наши пращуры гонялись на каменном тракторе за мамонтами.

Флешь чудесным образом подошла к аппаратуре. И на экране дисплея компьютера появились фото со смеющимися лицами гуманоидов, у многих были вставные зубы из лазурита или бриллиантов. Грустно было смотреть на них, может, такими будут наши правнуки через миллион лет? Флешка не выдержала перегрева, за многие столетия, видать, не те молекулярные соединения...Сгорели мои доказательства. Зато камни при мне. Рука не поднялась продать их  в какой-нибудь музей, и уж тем более в частные руки.

Зато теперь я могу угадывать числа, и за определённую плату, предоставляю нужную информацию. Цифры приходят во сне, проще простого: запоминаю и называю.

Стали нарастать способности к обучению. Мгновенно запоминаю тексты. Решила помогать людям в болезнях. Запомнила лечебные травы. Несколько справочников и словарей. Теперь фитотерапевт. Сама изготовляю таблетки из трав, называю их таблетки удачи, потому, что люди излечиваются без лабораторных химических вредных ингредиентов. Ищу травки по тайге, в полях, на болотах. И практически забыла об усталости ...и время...странно, но его хватает! Стоит только взять камни с собой, оно, будто растягивается, за день могу столько дел сделать! И стареть перестала. Теперь боюсь, что вдруг эту можжевеловую флешь кто-то из космоса зафиксировал, прилетит и заберёт мои волшебные камни. Без боя не сдамся!

Токунов Александр Владимирович - Продавец случайных чисел или смерть с положительным остатком.

День начинался как обычно – утро, будильник, метро – снова ехать в управление. Обычная ментовская работа, и даже закон о полиции ничего не сможет изменить.

Имя, что Вам моё имя – Денис Эрлих – обычное русское имя и обычная немечкая фамилия...

Утро началось весело очередной труп – но труп не обычный – богатый бизнесмен средней руки – понравилось им что ли умирать, как бабы, а вернее как БАБ – он покинул нас внезапно, ранним субботним утром. И вот уже весь Интернет разрывается самими противоречивыми комментариями – страна разделилась на противников и всепрощенцев.

А тут ещё и эти мрут – третий за неделю.

Выезжаю на место. Труп, сидит как живой – в кабинете, в кожаном кресле, даже коммуникатор в руке зажат, как будто звонил куда-то, да так во время звонка и умер. Глаза уже остекленевшие, смотрят в одну точку, и ничто уже не способно отвлечь внимание этого человека.

Показания любовницы стандартные – врагов по бизнесу было много, но только по бизнесу, убить его никто не мог, сейчас не девяностые.

«Да, — думаю я -, сейчас не девяностые – сейчас их закономерное продолжение...» Но вот – третья смерть бизнесмена за неделю – и снова всё как под копирку – врагов не было, мухи не обидит, дело вёл честно, и никаких признаков насильственной смерти.

Настораживал только один факт – у всех были одинаковые коммуникаторы – они чем-то напоминали крайние разработки одной известной канадской компании, но ни логотипов, ни маркировок производителя на коммуникаторах не было. Все эксперты сходились в том, что модели из одной серии, и, скорее всего, выпущены очень небольшой партией – для избранных, как сказать.

И номера у наших дорогих трупов были необычные, блатные были номера — +7-678-234-5555 или — +7-678-666-9898, и у крайнего нашего клиента — +7-678-777-2991.

Даты смерти – 10 апреля, 17 мая, 10 ноября.
Три бизнесмена – смерть которых ничего никому по большому счету не давала. Они не были китами бизнеса – просто середняки, с разными судьбами, политическими взглядами, но примерно одинаковым уровнем достатка и абсолютно одинаковыми коммуникаторами.

Да, это выглядело бредом, но именно эти коммуникаторы и были нашей единственной зацепкой, нам бы не удалось ничего выяснить своими обычными методами, здесь надо было действовать нетривиально – общество московских богатеев – это закрытая каста, и менту в их круги путь заказан.

***

Поэтому теперь я не мент, теперь я журналист, изменение карьеры, образа мысли и образа жизни за один день. Кто-то скажет, что такое не возможно – однако я отвечу, что они сильно ошибаются, и вот уже месяц, я усиленно копаю на тему этих коммуникаторов – и кое-что уже удалось найти – в Москве существует фирма, которая занимается продажей Коммуникаторов и всего, что с ними связано. И название у фирмы подходящее – загадочное и пафосное – «Нуар-Ватерс».

Коммуникация избранных и для избранных – вот их слоган. Они продают свои аппараты очень ограниченному кругу лиц, за очень большие деньги... За такие деньги я бы мог безбедно, хотя и скромно прожить год, или купить внедорожник, или маленькую квартирку на окраине.

Но вот кого-то наверху это всё порядочно достало, наступило на старую мозоль – в управлении поговаривали, что один из бизнесменов любимый то ли племянник, то ли крестник министра внутренних дел, и скоропостижную смерть своего родственника министр считает личным оскорблением, тем более, что это была первая смерть в этой необъяснимой череде.

И вот теперь мне позволено всё и даже больше – любые траты возможны, лишь бы раскрыть преступление. А по убеждению Министра – это просто не может быть не преступлением.

И вот, я стою перед офисом «Нуар-Ватерс». Старинное и неприметное здание, около двери лишь прикручена скромная медная вывеска. Что меня ждет за ней?

Звоню в звонок. Дверь открывает щуплый человек в сером костюме, смотрит на меня пристально.

«Вы сотый посетитель, — восклицает он, — и поэтому Вы получите свой коммуникатор АБСОЛЮТНО бесплатно».

Он проводит меня внутрь, внутри лишь бронированная витрина и ровные ряды матовых чёрных брусков – коммуникаторы – все как один.

«Выбирайте, — улыбается человек, — поторопитесь, а то один из них выберет Вас сам». Загадочно-неприятная улыбка появляется на его лице.

Внезапно, один из коммуникаторов начинает вибрировать, мерные колебания воздуха ощущаются даже сквозь витрину. «Выбор сделан, — говорит человек, — теперь вы один из них».

И тут мозаика начинает складываться. Сотый посетитель – значит ещё девяносто шесть человек потенциально могут умереть, даты смерти разные, разные имена, но одна компания, о один оператор, а значит смерть сегодня будет с положительным остатком, и мне нужно сделать один звонок...

Миркес Л. - Без названия

Так, ещё раз повторим, что с планетой. – сказал Дик профессору.

Профессор Джонсон вздохнул. Дик – хороший парень, крепкого телосложения, работал в шахтах, справлялся с любой работой, требующей силы и выдержки. К тому же их родственники дружили веками.

Но у него был какой-то сдвиг в психике –  с тех пор, как они начали путешествие за артефактом Древних,  э т о  случалось в третий раз.

Всё начиналось с того, что Дик начинал тупо отказываться выполнять работу. Профессор, человек скорее с умной головой, а не с огромными мышцами, не мог, например,  спихнуть тяжёлый камень со скалы.

Потом у Дика начинался прилив сил, и он, даже легче чем обычно, выполнял любое поручение. Но, примерно после часа интенсивной работы, у Дика начинались кратковременные потери памяти, несколько раз. Под ударом чаще всего оказывались планы профессора.

И всё бы ничего, но, к сожалению, эти сдвиги попали в тот день, когда им оставался последний переход до Хранителя, удивительного артефакта Древних, который оставили люди  Третьего тысячелетия. Профессор начал рассказывать про них. — Эти люди жили сегодняшним днём, они прикрывались маской заботы, играли в либерализм, но всё-таки многие из них понимали, что с такими темпами человечество сожрёт само себя через сотню-другую лет.

Эти люди были учёными. Вскоре была тайно обнаружена планета Селена, практически идентичнвя Земле. Они разработали  РМПЗ-С – Ракету межзвёздного перелёта Земля – Селена.

Собрали родственников, друзей, людей, которые не могли не заботится о планете, на которой будут жить, но для внешнего общества ракета была закрыта, да никто о ней и не знал. И улетели, оставив людей, которых природа не заботила, они понимали проблему, но водить машины, убивать деревья, пожирать ресурсы родной планеты они остановиться не могли.

С ударами, может, они бы и справились, но они последовали один за другим с разницей всего в несколько лет. Нефть с углём закончились, планета нагрелась , растаяли ледники и затопили континенты, а тут кислород в воздухе резко понизился , а сотня деревьев, оставшихся на планете, конечно, с этим не справилась.

Многие животные выжили, многие растения выжили, но что может сделать чиновник, если здание, в котором он живёт, скоро собьёт цунами ? Подписать бумагу, запрещающую стихии уничтожить здание ?

Люди выжили, но деградировали, не имея сложных задач. Развести костёр, поймать и убить, ну, например, зайца, зажарить его и прокормить семью ещё на день – чего сложного ?

Но это предугадали – и, не имея шансов обратить процесс, сохранили информацию о ВСЁМ, касающемся человечества. Информацию о КАЖДОМ человеке, где он родился, где он вырос, где он умер, что он делал, кем он был.Информацию о КАЖДОМ доме, и, сверх того, всю секретную информацию.

Тем временем на Селене был построен коммунизм, Утопия, мечта почти каждого человека. И, ровно через тысячу лет, была отправлена экспедиция из двух человек,

Пола  Джонсона, потомка учёного, нашедшего Селену, и Дика Армвика – предка учёного, разработавшего РМПЗ-С.

Дик кивнул и приблизился к странному зданию,похожего на валун, имевшему необычную форму,цвет и размеры, к тому же из него, будто из пещеры , то и дело вылетали звуки капающей на пол воды. К тому же у здания не было никакого входного отверстия.

-        Джонсон, посмотрите, что за странная конструкция. – сказал Дик.

-        ОООО !!!! –только и вырвалось из профессора.

-        Это Хранилище? – спросил Армвик.

-        Угадай с одного раза ! – пропел профессор. – После месяцев поисков здание, совершенно случайно найденое на крохотном островке в мировом океане, стоял перед ним.

Профессор подошёл и дрожащими руками постучал по зданию-валуну в трёх точках.

Здание вдруг издало мотив старой забытой песни «Yesterday» и ОТКРЫЛОСЬ. Внутри лежала маленькая зеленоватая флешка со старинным USB входом, на котором лежал листок с надписью – Я ОТКРОЮСЬ ТОЛЬКО ТОМУ, КТО ОТКРОЕТ СВОЁ СЕРДЦЕ ПЛАНЕТЕ. Армвик спросил – Это мы и искали ?

-        Д а ….. – флегматично ответил профессор.

Начинался рассвет, Ракета, улетающая на родную планету, оставила красивый оранжевый свет.

-        Они думают, что мы потупели, сказал Бо сородичу По.

-        Но это и есть так – ответил По и в последний раз бросил взгляд на мигающую точку,похожую на светлячка.

Караев Николай - О духовности вечной и о Земле

– Полотно Хуго Соосаара «Битва с можжевеловой флешкой в ярко-сером октябре»…

Оскар и Петя прыснули. Мила Янусовна выдержала паузу и с достоинством продолжала:

– Это полотно являет собой вершину эстонского вививизма. Обратите внимание на гамму красок, про которую критик Туй Поопуу писала, что эта гамма несовместима с жизнью человека досетевой эпохи…

Оскар и Петя заржали в голос. Мила Янусовна сжала губы и сказала:

– Козлов, Рябых, вон из класса!

Хулиган Шеленок выдернул из затылков Вани и Пети штекеры. Хохот оборвался на полузвуке, и Оскар с Петей ванишировали. Теперь заржал уже весь класс.

– «Битва с можжевеловой флешкой в ярко-сером октябре»…

– Мила Янусовна, а почему флешка можжевеловая? – спросила отличница Лика.

– Можжевельник – это такой куст, Брусничкина. С твоей ли фамилией не знать, — пожурила Лику Мила Янусовна.

– А что такое куст? – не унималась Брусничкина.

– Растение, Бруска! – ответил хулиган Шеленок. – Тебя чему на истории учили?

– А что такое ра-а-а-стение? – это вступил с задней парты хохмач Кобыленко. Класс опять заржал. Мила Янусовна от возмущения чуть не заплакала. Вот же сволочи. А спросить – так половина растения от птицы не отличит!

– Кобыленко, живо покинь класс, — велела Мила Янусовна. – На сутки отлучаю тебя от школы. С родителем придешь.

Урмас Кобыленко скорчил рожу, нехотя выдернул штекер и немедленно ванишировал. Вслед за ним ванишировали из солидарности два его закадычных дружка, сиамские близнецы Таня и Ваня. Перед тем, как выдернуть из затылков друг друга штекеры, они показали Миле Янусовне ритуальный факх возмущения.

– Итак, дети, «Битва с можжевеловой флешкой», — храбро продолжила Мила Янусовна. В этот миг в полотно великого Соосаара врезался то ли воздушный шарик, то ли (ничего святого! вот же сволочи!) презерватив с белой краской. Посреди ярко-серого октября возникла громадная белая клякса. Класс заржал опять. Мила Янусовна топнула ногой:

– Бескультурье! Серости! Никакого уважения! Кто это сделал?..

– Зэ рэст из сайленс, — картинно продекламировал Шеленок, показал учительице язык, тут же выдернул из затылка штекер и ванишировал.

– Пока не признаетесь – никакого вам искусства! Все вон! Отлучаю! – заорала Мила Янусовна.

Осклабившиеся дети один за другим выдергивали свои штекеры и ванишировали. Мила Янусовна увидела еще несколько фахков возмущения. Наконец, в классе осталась одна Лика Брусничкина.

– Лика, извини, но тебя тоже касается. Невозможно работать в такой обстановке, — пожаловалась Мила Янусовна.

– Я понимаю, я все понимаю, — пролепетала Брусничкина. – Я только не понимаю… ну, вот это – оно все зачем?

– Что зачем, Лика? – подивилась Мила Янусовна.

– Ну, вот это, — робко проронила Лика. – Можже… растение. И октябрь. Про флешки я знаю, мне о них прадедушка рассказывала, пока мы его не усыпили в хосписе…

– Вон, — сказала Мила Янусовна твердо.

– Но я…

– Вон!..

Брусничкина выдернула штекер из затылка и ванишировала.

Мила Янусовна отключила картину Соосаара с доски. Краска, конечно, сталась, но ее пусть дежурный искин оттирает. Вот же сволочи, а! Никакого уважения к искусству. Никакого уважения к истории! Ладно история Марса, Мила Янусовна и сама не понимала, на кой ее людям учить, — но делать нечего, против оккупационной власти не попрешь. Ладно! Но свое, земное, родное искусство… Из тьмы веков нам светят такие звезды — а этим сволочам все по барабану. Никакой тяги к духовному!

Мила Янусовна постояла перед окном, за которым под мутным, как грандиозное полотно Хуго Соосаара, небом колосились развесистые марсианские инкубаторы. Пора домой, сказала она себе. Дома можно отдохнуть от этих подонков. Перечитать девятый фрагмент «Алхимика» Коэльхо, пересмотреть «Триллер» Михкеля Яксона. Бесценное искусство прошлого, духовные сокровища, чудом пережившие черное время, — вот единственная отрада истинных ценителей…

В предвкушении прекрасного Мила Янусовна выдернула штекер из затылка и немедленно ванишировала.

Лащ Елена - ЗАПРЕЩЕННЫЙ ПРИЕМ

-        Дайте две кристальных, две хлебных, одну манговую и одну шоколадную. Для сына, — зачем-то уточнила симпатичная худенькая брюнетка в очках.

-        Ваш личный номер, пожалуйста? — вежливо спросил продавец флешек, и, услышав ответ, вбил его в базу данных. Убедившись, что задолженностей у покупательницы нет, он отпустил товар.

Девушка улыбнулась, поблагодарила, сунула запечатанные флешки в сумочку и торопливо вышла из магазина. По дороге домой она остановилась у фруктового автомата, распечатала одну из флешек и воткнула её в разъём. В окошке выдачи появилось спелое манго, а на экранчике с остатком высветилась цифра 14. «Всего пятнадцать?», удивилась она про себя, потому что ещё на прошлой неделе давали по двадцать в одни руки. «Слава богу, кристальные и хлебные продают без ограничений. Но что за жизнь на одной воде и хлебе?». Так, терзаемая невесёлыми мыслями, она добралась до своего подъезда. На пороге квартиры её встретил сын. Детские глаза уже прямо-таки искрились нетерпением.

-        Вот, держи, Ивашка, — весело сказала она,  протягиваю ему шоколадную флешку. – Только, чур, по одной в день.

Ребёнок радостно закивал и умчался с трофеем.

            Кате было тридцать два, и жизнь её сгубила проклятая можжевеловая флешка.

Муж Кати, Алексей, работал начальником маркетингового отдела на ликёро-водочном заводе в Запрудном, где зарплату частенько выдавали не кредитами на личный номер, а продукцией.

Естественно, большая часть стандартных – пшеничных – флешек уходила чернорабочим. На них можно было брать водку низкого пошиба в палёных автоматах на окраине, где они, в принципе, и обретались.

Менеджерам среднего звена доставались виноградные – тут можно было разжиться приличным вином. В привокзальной винотеке стояли автоматы из Испании, Чили, Франции и даже редкие – швейцарские. Самое то для романтического ужина.

Не особо удачливым попадались флешки солодовые, хотя их и в обычных магазинах было навалом. В пивной аллее были представлены чешские, японские, российские и прибалтийские бренды. Германию, почему-то на местный рынок не пускали.

А уж высшему руководству был доступен редкий вид – можжевеловая, иностранная. Автомат, принимавший такие флешки, стоял в отделе дьюти-фри, в международном аэропорту. Оно и понятно: во-первых, производство алкоголя на основе можжевельника велось исключительно за пределами России; во-вторых, руководство завода частенько лётывало в заграничные командировки и отпуска. Надо ли упоминать, что можжевеловые флешки тратились быстро: да и как им не тратиться на деловых банкетах и в предзакатных лучах доминиканского солнышка?

Однако суть в том, что количество высококачественного джина и прочих весьма ароматных и терпких напитков, которое можно было приобрести на эти флешки, было резко ограничено. Их выдавали строго по две штуки на всех один раз в месяц. А высшего руководства на заводе было чуть ли не больше, чем чернорабочих – такова особенность российского бизнеса.

Естественно, за эти флешки среди руководства шла настоящая борьба – каждый норовил урвать хотя бы одну всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Иногда жестокими до безумия.

В центре одного из таких конфликтов случайно и оказался Алексей, Катин муж. В один злополучный день к нему подошёл коммерческий директор Охлопков. Подошёл не один, а с предложением:

-        Лёха, — фамильярно начал он. И Алексей почувствовал, что сейчас его попросят о личной услуге. – Не в службу, а в дружбу – отвези мне домой пакет. Утром жене свои золотые и бриллиантовые флешки забыл оставить, а она по магазинам собралась. Звонила уже: рвёт и мечет.

Не углядев в этой просьбе ничего подозрительного, кроме того, что это поручение мог бы выполнить и личный водитель Охлопкова, Алексей кивнул и поинтересовался:

-        Бонусы будут?

-        Будут, — успокоил его Охлопков. – В конце месяца дадим пару лишних виноградных, побалуешь супругу выдержанным чилийским.

-        Лучше б кредитами, — вздохнул Алексей. – Жене шубу хотели купить. А накопить на меховую флешку не получается.

-        Ладно, — неожиданно согласился Охлопков. – Будут тебе кредиты. Только пакет по дороге не потеряй, — зачем-то добавил он.

Алексей снова кивнул и, получив пакет, отправился выполнять поручение.

По дороге домой он заметил в зеркале заднего обзора чёрный джип. Неизвестно почему, но это его насторожило. Как любитель остросюжетных боевиков, он знал, что появление чёрного джипа в боковых зеркалах сулит главному герою неприятностями. «Ну какой из меня герой», одёрнул себя Алексей и продолжил свой путь.

            Подъезжая к дому Охлопкова, он увидел, как пресловутый джип поворачивает во двор за ним, и слегка напрягся. Как оказалось, не зря – не успел он затормозить, как из джипа выскочили двое в чёрном, с автоматами наперевес и побежали к его машине. Алексей едва успел подумать о своей жене и сыне, как мысли его оборвала автоматная очередь.

            Двое в чёрном открыли машину Алексея, распотрошили пакет, наши можжевеловую флешку и умчались на своём джипе в неизвестном направлении.

Впоследствии выяснилось, что один из представителей высшего руководства проигрался в карты и задолжал ящик элитного джина одному из игроков. Не получив заветной флешки в означенный месяц, он решил действовать старым и проверенным в девяностые годы поза-позапрошлого века способом.

Отметим, что после этого трагического инцидента борьба за можжевеловые флешки прекратилась – их попросту запретили ввозить в Россию. Однако ни овдовевшей Кате, ни осиротевшему Ивашке это не помогло.

Черных Юлия - Оккупанты

Нефтяная платформа горела яростно, шумно. Языки пламени выплескивали огонь,  тянули за собой темную полоску дымного шлейфа.

Старший буровой мастер, высадив на спасательные плотики смену, отводил душу, высказывая вслух все, что он думал про негодяя, который ненароком или задумано поджег нефтяной факел. Не берусь привести его речи в подлиннике.

На следующий день, в конторе Шшлюмберже» мастер был немногословен.

-        Пятая авария на шельфе в Баренцовом море,- говорил менеджер компании. – Мы подозреваем диверсию.

-         Да я…Много лет отдал компании…ни слухом ни духом…

-        Продаются все,- заметил менеджер.

-        Да что у меня: дачи, машины, квартиры? – возмутился Буровой мастер.

-        Вот именно, -  парировал менеджер. – Мы следим за благосостоянием наших сотрудников. Но на всякий случай пришлем Вам консультанта.

И он был прав. И дача (избушка на краю леса), и машина (мерседес 1978 года выпуска), и квартира, доставшаяся от родителей у мастера имелись. Только «Шлюмберже» был к этлму непричастен.

-        Принимайте пятую буровую. Вам пришлют консультанта.

Окутанный нехорошими предчувствиями, Старший буровой мастер принял смену. Нефтяной пласт лежал в доступной зоне, команда сработанная и ничто не предвещяло беды.

Она пришла во вторник, среди бела дня.

Агата, — когда она сошла на трап, лодка весьма заметно колыхнулась. – Меня зовут Агата. Запомните.

Ни тогда, ни потом он не смог забыть ее имени. Агата, конечно. Сто кило веса и тонна обаяния. Матросы ходили за ней по пятам, готовы были угодить любому желанию.

-        Выгрузите сундук. Осторожнее. Там настоящие книги. Неучи! Бродяги!  Подхватили сбоку, тяни….

Три дня Агата слонялась по платформе и совала нос во все дыры. Старшему буровому мастеру она объяснила, что знает, кто наводит пожары на платформы, но объявлять о ней рано. Все, что накоплено, содержится здесь, на можжевеловой флешке, возьмите и храните в сейфе.

Буровой мастер, не самый наивный человек в  Баренцовом море, покорно принял и хранил некий сверток, помеченный как можжевеловая флешка. На Агату с ее коленками, юбками в поджопник и глазами цвета антрацита старался не смотреть: жена и двое детей на материке не позволяли расслабляться.

На четвертый день пожар все-таки случился.

Буровой мастер только задремал после тяжелой смены, как в его дверь постучали.

-        Игнат Петрович! Откройте!

Мастер спросонья отворил дверь каюты. Перед ним стояла Агата со свечкой в руках. 

-        Скорее! Сейчас все загорится!

-        Угу, — буркнул мастер и зарделся. Он спал в подштанниках, по ночному обыкновению распахнутыми в том месте, куда барышням заглядывать не следует. Агата отвела глаза, мастер сконфузился и прикрылся ладонью.

-        Да наденьте вы что-нибудь, — крикнула Агата. – Я жду вас на палубе.

Платформа едва колыхалась в такт Баренцову морю.  Мастер вылез на палубу и огляделся.

-        Ловите их! – воскликнула Агата. – Вы видите? Видите? Они повсюду!

Палуба пустынно мерцала под луной   

-        О, Господи, — воскликнула Агата и провела свечкой перед глазами Бурового мастера.

И он увидел.

На буровую вышку лезли саламандры. Их были десятки…сотни. Ярко-оранжевые ящерицы с черными подпалинами выползали из нефтеносного слоя шельфа и  воды и устремлялись на палубу, к трубам, впившимся в глубины подземных кладовых.

-        Гоните их!  — кричала Агата. – Щетка есть? Сбрасывайте, только руками не трогайте!

Буровой мастер первым делом схватил первую попавшуюся ящерицу, ошпарился. Примерившись к швабре, он попытался сбросить настырных саламандр в море. Потом догадался, вытянул шланг из пожарного ящика и включил вентиль. Под напором морской воды саламандры моментально смыло за борт.

-        Молодец, — сказала Агата. – Сообразительный.

Они долго потом сидели в каюте. Агата помазала Буровому мастеру ожоги в самых неприятных местах. Он навсегда запомнил ее ласковые руки, впрочем, их отношения так и остались в области воспоминания.

Агата уехала с платформы и забрала с собой драгоценные книги. Только можжевеловая флешка осталась на память от той истории и новый приказ компании Шлюмбереже о еженощных дежурствах на буровых платформах и тендере о закупке церковных свечей.      

Лукьяненко Сергей - Якорь.

-                 Главное – подобие, — сказал Антон. Он сидел верхом на коне, энергично жестикулируя и глотая слова. – Вера. Искренность. Вперед!

Я его не слушал. Все, что на самом деле было важно, он рассказал еще вчера. Сейчас Антон скорее мешал. Но он так искренне хотел помочь, что говорить ему об этом не хотелось.

— Что для тебя? – продолжал Антон. – Свет экрана? Касание клавиш? Звук? Что?

Я понимал, что он хочет сказать. Но понимание требовало усилий.

-        Угу, — буркнул я, прилаживая на камень перед собой большой зеленый лист на двух веточках. Кусок коры перед листом… ну, допустим, что это клавиатура… Системный блок? Вот этот пень и будет системным блоком. На самом деле он меня не волновал, для человека за компьютером важен только экран и клавиатура.

-        Я не мешаю? – внезапно спросил Антон.

Я покосился на него. Тощий, высокий, еще чуть-чуть тощести и высокости – был бы несуразным, Антон сидел на коротком бревне, водруженном на четыре жерди. В спортзале эта фигура называется «козел». Здесь Антон называл ее конем. Кажется, даже, звал по имени.

-        Мешаешь, — признался я.

-        Извини. Лучших побуждений! – искренне сказал Антон. – Но! Вперед!

Вот на это я не мог не посмотреть. Бревна и жерди, на которых сидел Антон, будто ожили, задвигались… и на короткий, совсем короткий миг мне показалось, что я вижу то же, что и он – настоящего коня, горделиво вскинувшего голову и перебирающего ногами… Потом «конь» унесся – только мягкий перестук копыт растаял в воздухе.

Я остался один.

Один человек – которого, в общем-то, здесь нет, посреди леса – которого здесь тоже нет.

Потому что «здесь» на самом деле не существует.

Самое трудное, когда попадаешь в мир снов, это придать ему реальность. Это мне вчера вечером объяснил Антон. Он следил за мной несколько часов, прежде чем подойти – «тут всякие разные бывают такие…» — сумбурно объяснил он потом. Но все-таки подошел. Мне повезло, я уже готов был признать, что сошел с ума.

А как еще можно объяснить происходящее – если ты точно помнишь, что лег спать – и вдруг оказываешься в лесу?

Сон?

Даже не смешно. Любой человек понимает, когда он спит, а когда бодрствует. Мир вокруг меня был совершенно реальным и настоящим: трава и листья под ногами, деревья вокруг, небо над головой, ручеек, на который я наткнулся через полчаса блужданий. Вода, кстати, тоже была вполне настоящая – холодная и с легким привкусом прелой травы.

Антон меня, можно сказать, спас.

-        Понимаешь, ты умер, — сказал он, гарцуя вокруг на своей деревянной лошади. – Но тебе повезло. Ты умер во сне и останешься в мире снов.

Почему я ему поверил?

Потому что это как со сном. Ты знаешь, сон или явь. Ты знаешь, правда или ложь.

-        Но у тебя проблемы, парень, — продолжал Антон. – Видишь ли, ты попал в мой сон. Ничего-ничего, я не против, все мы вначале приходим в чужие сны. Но нам тут вдвоем не ужиться. Ты же не видишь того, что вижу я, правда?

-        Откуда я знаю, что ты видишь? – спросил я, стоя перед оборванным тощим человеком, восседающим на лошади из одного бревна и четырех жердей.

-        Ты видишь мой замок на горе? – поинтересовался Антон. – Прекрасную Ленору, ждущую в карете у моста? Мою дружину, которой я велел не приближаться?

-        Я и горы-то не вижу, — сказал я честно. – Я вижу… э… молодого человека на деревянной лошади.

-        Деревянной! – воскликнул Антон горестно. – Ты слышал, Яростный, как он тебя? Нет, нет, мы не уживемся в одном сне. Ищи свой. Времени мало.

-        Что свой?

-        Якорь! – Антон развел руками. – То, что дает тебе реальность, реальность нужна даже в сне. Я должен продолжить путь, леди Ленора спешит в замок, но я вернусь… поутру.

Он вернулся. А я к этому времени уже понял, что надо искать.

Когда ты умер и знаешь, что мертв, то поиски смысла жизни становятся гораздо проще.

-        Мне нужен компьютер, — сказал я Антону, когда тот появился рядом со мной – несуразный, нелепый, мертвый житель мира снов. – Я всю жизнь имел с ними дело. В них я верю. В лошадей и замки – извини, нет.

-        Хорошее дело, — сказал Антон не смущаясь. – Так и думал – тебе снятся другие сны. Ищи, ищи!

Он унесся вдаль – и я зачарованно смотрел ему вслед. На мгновение я почти увидел его сон, его мир – и замок на горе, и мост через бурную реку, и пышную женщину в синем платье, стоящую у моста… То, что это была пышная женщина, а не стройная девушка окончательно убедило меня, что я вижу его сон.

Но он был чужой.

Как сделать свой – если ты уже мертв, уже не спишь, если ты всего лишь сознание, заблудившееся во сне, в «маленькой смерти», на пути к большой и окончательной? Никогда не верил в загробную жизнь, но если уж можно проснуться после смерти в мире снов – то окончательно ли мы умираем?

Но проверять я не хотел. Мне, в общем-то, и тут все нравилось.

Только мне нужен был якорь, чтобы превратить чужой сон в свой…

-        Время, время! – крикнул Антон. Я и не заметил, как он вернулся. – Ты уже таешь, ты исчезаешь! Тебе якорь! Нужен, нужен!

-        Ты видишь компьютер? – спросил я.

-        Что такое компьютер? – уточнил он. – Ты все время говоришь это слово, но когда я жил, его еще не было. Были лошади, трамваи, автомобили. Ненавижу автомобили…

-        Что передо мной? – спросил я.

-        Большой лист лопуха, — сказал Антон. – Кусок коры. Пень. Я не знаю, что ты хочешь сделать, человек без своего сна. Но тебе нужен символ, понимаешь? Знак!

Я закрыл глаза. Я знал, что время истекает. Это была промежуточная станция между жизнью и смертью и мне не удалось тут задержаться.

Что для меня компьютер? Экран? Но я не поверю в листок-экран.

Клавиатура? Но я не поверю в деревянную клавиатуру.

И в мышку из камня я не поверю, и во флэшку из можжевельника, и в сканер из слюды…

В мире Антона нет ничего, за что бы я мог зацепиться и создать свой. Наши миры слишком далеки друг от друга.

-        Не работает! – закричал я, и ударил кулаком по куску коры. – Не работает, сволочь, глюкавая железяка!

И сделал то, на что никогда не решался в реальной жизни – вмазал рукой по экрану, так, что брызнуло стекло, а жидкие кристаллы пошли радужными разводами.

-        Не работает! – еще раз крикнул я.

И огляделся.

В окне мерцали огни вечернего города. Большого. На столе передо мной стоял компьютер с разбитым экраном.

На уцелевшем фрагменте экрана гарцевал рыцарь на лошади.

-        Я рад, что у тебя получилось! – крикнул он. – Ура, ура!

Опустив руки я ошалело смотрел на него.

У меня получилось.

-        Почему всегда и у всех все так? – спросил рыцарь. – Чтобы поверить, нам обязательно надо сломать! Я сломал свой меч, а ты – компьютер, да? Удачи, удачи!

Рыцарь унесся в глубины разбитого экрана.

Я смотрел ему вслед.

Надо будет как-нибудь заглянуть в гости. В конце концов мы все живем в мире снов, должно получится.

Игнатенко Анна - Утренник должен продолжаться!

-Комически куплеты! Комические куплеты! Комические рифмованные истории для маленьких и больших! Подходите! Начало через пять минут! Комические куплеты! – конферансье уверенно изображал зазывалу.

Александру захотелось заткнуть уши и сбежать. О, да, конечно же. Ну ооочень комические куплеты. А уж как рифмованы, не передать. «На столе лежит варган, я скормил ему банан, если вам чего-то надо, дгзынь- дгзынь- дгзынь- дгзынь».

-Саша. Ты готов? Саша. Соберись, твой выход.

Когда за плечо тянут, заткнутые уши не помогут.

-Лучший исполнитель комических куплетов, впервые в вашем городе…

Пришлось выходить на сцену и кланяться. Варган – хорошо. Одно «дгзынь» и ползала смеется. А исполнителю даже ненадо оправдывать выражение лица. Но вот куплеты… Почему нельзя ограничиться только варганом?

-Электрический варан тоже кушает банан. Обещали ему водки, дали полведра селедки. дгзынь дгзынь дгзынь дгзынь!

Люди почему-то смеялись. Видимо им совсем не жалко было обманутой ящерицы.

-Пифагоровы штаны экстраполяторов полны. Экстраполированный дух стоит сто пятьдесят мух!

-Папа! Папа, слазь со сцены немедленно! Папа. Это детский утренник! Это МОЕ выступление! – невысокая девчушка отчаянно тянула Александра за штанину.

-Не могу, деточка – серьезно ответил артист – у меня еще четыре куплета. Разве что, хочешь мы споем их вместе! У тебя есть варган?

Девочка неуверенно кивнула.

-Истерический ответ, улыбательный привет, если ваша мама плачет надо дать ей сто конфет! дгзынь дгзынь дгзынь дгзынь!

Еще десять минут выступления, и куплетист-варганист раскланившись, ушел со сцены. Его место занял веселый клоун, с рукавами полными конфетти.  В гримерке сидела задумчивая балерина и читала учебник по квантовой механике.  Александр пристроился рядом и углубился в сложные формулировки. Перерыв рекомендовалось потратить с пользой. Четыре выступления в день – максимум для фантома.  Хочешь жить – умей… что-нибудь умей. Петь умей, танцевать умей, огнем плеваться умей. Настоящий огонь от фантома – величайшая шутка! Когда декорации загораются – зал просто в экстаз приходит.  Впрочем, и варган неплохо идет.

-Папа! Папа, слазь со сцены немедленно! Папа. Это детский утренник!

На повторное появление ребенка зрители реагировали даже лучше чем на первое.  Детские фантомы считались самыми неустойчивыми, каждые несколько минут такое создание требовало подпитки, зртели знали об этом и бурно радовались редкому зрелищу.

Наконец постановка закончилась. Зрители потянулись на выход. Щедрые и не очень пожертвования летели в ящик для сборов. Конферансье благодарно кланялся. Неожиданно на верхнем ярусе появилась детская фигурка. Все в том же блестящем платье, с аккуратно уложенными локонами. Девочка уселась на перила и беззаботно рассмеялась. Публика взорвалась аплодисментами, поток пожертвований увеличился.

Алексанжр с волнением смотрел на дачь. Этот номер ему отчаянно не нравился. Одна дело когда твой ребенок называет папой чужого фантома, но сидеть на высоте семи метров и беспечно радоваться жизни – увольте. Не детское это дело.

«Хорошо бы и правда уволили…»

Тоскливая мысль проникла в слабо прорисованную голову варганиста.  Будто что-то почувствовав, девочка тут же оказалась рядом.

-Папа, ты как? Папа! Ты исчезаешь! Господин директор. Папа исчезает.

Директор-конфераньсе с тревогой посмотрел на Александра.

-Эва, неси аптечку.

Девочка со всех ног бросилась за кулисы. Конферансье насупленно смотрел на Александра.

-Что ты себе придумал? Какое увольнение? А ребенка бросим одного, да? Извини доченька, мы все умерли, театр закрывается, живи как хочешь!

Варганист тяжело вздохнул. Объясняться не хотелось. Ну да, они все умерли. А девочке нужна семья. Любящая и постоянная. Фантом не может умереть второй раз. Пока согласен принимать лекарство и выходить на сцену – живи и радуй ребенка.

Слава богу, Эва уже возвращалась. Послушно проглотив проекцию проддерживающей таблетки, Александр виновато погладил дочь по голове. Девочка улыбнулась.

-Прости. Я постараюсь больше так не делать. Мы тебя не бросим.

-И утренник будет продолжаться?

-Да. Утренник будет продолжаться. Пока ты не вырастешь.

Эва прижалась лбом к прозрачному плечу отца и серьезно пообещала:

-Я никогда не вырасту.

Семенякин Владимир - Читеры

Том сидел в машине, подсчитывая сегодняшнюю прибыль общины, когда его снял снайпер.

(load)

Том дёрнулся в сторону, и в кресле у него за спиной появилась аккуратная дырочка.

На площадь одна за другой выносились полицейские машины.

«Томми Шанс, сдавайся! Бежать некуда!..» – захрипел мегафон.

Том отбросил ящик с купюрами и вдавил педаль газа в пол. Машина покатилась назад. «Чёрт, — успел подумать Том – Как не вовремя!».

Полиция начала стрелять. Первая же пуля попала в лобовое стекло и пробила Тому голову. Он умер мгновенно.

(load)

Том пригнулся. Пуля пронеслась мимо и разнесла заднее стекло. Машина разбила бортик и покатилась по крутому склону капотом вперёд. Том схватил зубами воротник, выдавливая в рот капсулу. Проглотил. Нажал на кнопку, вплавленную в пластмассу руля – теперь все в общине узнают, что произошло.

Том механически отметил: осталась одна штука. Он сегодня раздал слишком много. Он не жалел об этом. Каждая таблетка — это шанс для какого-то человека. Хорошего человека, проверенного общиной.

(save)

Как же они его вычислили? В общине нашёлся провокатор? Сколько предстоит потратить на это? Тридцать сейвов, сорок?

Том лихорадочно крутил рулевое колесо. Достал из бардачка пистолет. Оглянулся, выстрелил. Конечно, мимо. Тому не везло когда он жил вот так, без обмана.

Машина содрогнулась, выкатываясь на дорогу. Через секунду Том нёсся по туннелю. Двадцать лет назад он бы посчитал это самоубийством – наверняка с той стороны дорога перекрыта, через несколько минут он точно будет мёртв. Но сейчас ему достаточно отыграть у полиции буквально несколько минут. И сделать это надо так, что газетчики рассказали о подробностях произошедшего как можно подробнее. Так общине будет легче его спасти.

Выезд из туннеля. Том пригнулся, когда навстречу понеслись пули. Осторожно высунулся. Машины слева стоят по слишком тупым углом, если как следует разогнаться...

Удар. Том, ожидая его, стукнулся головой о руль. Неужели получилось?

До поворота Том добрался удачно. Том проглотил таблетку и нажал на кнопку в руле.

(save)

Вовремя. Том ткнулся головой в руль.

(load)

Том дёрнул машину в сторону, и пуля разнесла стоп-сигнал вместо его головы.

Ящики с сохранками находили случайно, каждый год в новом месте... Совершенно случайно, только члены общины хранителей и только после загрузки.

Том и сам не знал, как вышло так, что он стал хранителем.

Им можно было стать только после первого сохранения и только вот так. Случайно.

Благодаря первому сохранению Том спас своего отца. Того должна была сбить машина. Вечером того же дня Том нашёл ящик дома в шкафу.

Почему Том? Может быть, потому, что ему бы никогда не пришла в голову безумная идея истратить свой шанс переиграть на такое рискованное дело как ограбление банка.

Иногда среди хранителей появлялся предатель и тогда у полиции появлялся шанс. Этого нельзя было допустить. Шанс для полиции – шанс для военных. Страшно было себе представить, что такое такой шанс для военных.

Помощь журналистов не понадобится. Впереди обрыв, который виден из любой точки города. Том достал из бардачка гранату, выдернул чеку и бросил её себе под ноги. Машина пробила ограду и вылетела с обрыва. Том сосчитал до трёх.

Удача – это возможность переиграть. В распоряжении общины хранителей осталось ещё двести таблеток. Община не подведёт.

(load)

Якушина Наталья Анатольевна - Фрида и Друг

Фрида забралась на склон, она долго искала эту деревню, которая словно отгородилась от мира, но по-прежнему оставалась его недостающей частью. «Так это не легенда, здесь действительно живут люди», — удивилась Фрида. В детстве ей рассказывала бабушка, что однажды она заблудилась, и жители этой деревни спасли её. Существовала в этой деревне необычная аптека, там продавались таблетки от всех болезней и несчастий. Фрида тогда ещё подумала: «Вот бы мне таблетку удачи», потому что ни разу в жизни не везло. В неё не влюблялся лучший мальчик, она не становилась победительницей в играх… И бабушка называла её «33 несчастья». Родители Фриды погибли, едва девочке  исполнился год, что ещё раз подтверждало её неудачливость.

Фрида сбежала, когда бабушка ушла в поле пасти овец, в этот день наступила её очередь. Она шла по узкой каменистой дороге, и за ней увязался пёс. Видно было, что судьба тоже его не жалела. Пёс без ошейника, хвост отрезан, бока подпалены, одного глаза нет. Но пёс подпрыгивал так весело, будто судьба его и не била. И видел во Фриде хозяйку. Он всё ещё надеялся, что его найдут и полюбят. Фрида дала слово Богу, что возьмёт его в дом, если найдёт ту самую деревню.

Итак,  Фрида взобралась на склон — и фантом оказался правдой. Жители радушно встретили девочку, напоили водой, подлечили бока собаке. И сказали, что исполнят одно её любое желание. Фрида поделилась своей печалью. Жители оказались настолько милыми, что сразу дали ей, что она хотела. Правда, предупредили, что любой человек находит эту деревню лишь раз в жизни, и если она потеряет таблетку, то больше никогда не получит такой или любой другой. Фрида надёжно спрятала заветную таблетку в карман. Пса же, она решила назвать его Другом, позвала с собой. Хоть бабушка и будет ругаться, но Фрида её уговорит. Бабушка добрая.

По дороге Фрида решила отдохнуть, она нашла подходящую поляну, где росли колокольчики, ромашки и васильки, развернула платочек, и таблетка выпала на землю. Друг сразу подбежал и слизал её.

— Ах, ты злой пёс! Я столько искала эту таблетку! Что же теперь делать?!

Удача ушла к Другу. И чем больше Друг радовался, тем на лице Фриды всё заметнее проступала досада. Но делать нечего – она дала слово. Пока Друг шёл, у него открылся второй глаз, оказалось, что он не без глаза, просто веко слиплось. Больные бока покрылись шерстью. Он счастливо гонялся по дороге за мышами и птицами. Они, такое чувство, поддавались ему, потому что он легко их ловил, и оставался сытым, когда Фрида уже чувствовала приступы голода, а до дома ещё далеко…

Лес кончился, Фрида вышла к сопкам, собака всюду находила, что искала – кости, забавные игрушки, воду… А Фриде попадались лишь чёртовы пальцы, окаменевшие моллюски миллионы лет тому назад, видимо, им тоже не повезло. И, наконец-то, долина! Та самая, где бабушка пасла стадо овец. Удивительно, но тут же словно туча налетела, закрыла всё небо, стало темно, а солнце перестало сиять, стало угрожающе красным, агрессивным и злым. Фрида никогда не видела ничего подобного. Овцы заметались по полю — бабушкины крики не помогали их снова собрать в покорное  стадо. Овцы боялись отсутствия солнца и разбегались, куда глаза не глядят, глупые, они зажмуривали  глаза, чтоб не видеть того, что с ними могло бы произойти страшного. Обезумевшие животные кинулись прямо на Фриду.

— Фрида, беги! – только и смогла прокричать бабушка.

Но Фриду уже опрокинула одна жирная овца, а остальные бежали по девочке, будто она земля, и не жалели бить ногами…

Друг быстро сообразил, бросился овцам навстречу, лаял, кусал их за бока, ноги… Псу удалось отогнать от Фриды опасность. Выглянуло солнце, тучи исчезли. К Фриде подбежала разволновавшаяся бабушка. Она обняла внучку, как самое ценное сокровище, и спросила:

— Фрида, ты как тут? Разве ты не слышала, что сегодня объявили солнечное затмение?

Фрида покаялась, поведала бабушке обо всём, что приключилось.

— Бабушка, этот пёс съел мою таблетку удачи. Мне так хотелось, чтоб ты мной гордилась, чтоб надо мной никто не смеялся, не говорили, что я у тебя непутёвая. Но давай возьмём его домой, пса, я обещала…

Бабушка одобрительно покачала головой и ответила:

— Конечно, возьмём, что ещё ожидать от непутёвой внучки, которая если и приведёт кого в дом, то никому ненужного пса, Друга, который первым делом съел таблетку удачи… Но знаешь, какую я таблетку попросила у жителей той деревни, на склоне? Я попросила такую, чтоб мне жизнь подарила Друга. У меня появилась ты. Нет большей удачи, чем друг. Тебе повезло без всякой таблетки.

MICHAEL WILLIAM DUCK - НЕ ВИНОВАТАЯ Я….

«Ямайским ромом пахнут сумерки…» — бормотало в стереосистеме.

« — Да муйня полная этот ваш ямайский. Если мешать, то лучше Барбадосского «Mountgay» не найдешь, пусть некоторые и кличут его «горным пидорасом». Пидрасизм бытовым путём не передается: пить из одной бутылки с пидорасами («Гейдерастам» — привычно поправил внутренний цензор) не страшно. А вот попробуй пое…стись с ними в одну, мнэээ, дупу – наверняка сам такми же станешь. Но чой-то я растекся белкою по дубу, вот же ж пидорасы («гейдерасты!» -  не унимался ВЦ) какие привязчивые. Не зря их народ не любит. Да, а в чистом виде – «Santyago anejo vejo» – мммммм. Хорошо тогда с Раулем расколбасились…» Мысли ВВП были прерваны помощником:

-- Пора выходтть, там народ уже собрался, на Красной.

-- А ну да, даже кошке не возбраняется смотреть на королеву. А я ведь даже вовсе как бы и не король…

Народ толпился, клубился и всячески напирал. Разгоряченные лица светились преданной верноподданическостью.

-- Ути-пути, а кто это у нас такой слаааааааденький, — спросил Сам, отработанным жестом зарываясь в мяконький мальчишеский животик. – Сиротка одноглазая, пойдешь со мной жить?

-- Я не сиротка, дяденька: вон мои папа и мама.

-- Да?  — не успел удивится Он. Всеведущая охрана оперативно исправила недоработку. В раскаленном москоском воздухе («Блядь, если это воздух – то я точно английская королева!) выстерлы прозвучали особенно глухо. «Chicago, Chicago…» верещала чья-то недорезанная Nokia.

-- Аааааааа-хрррр, — попытался было зайтись в крике мальчуган, но ФСО снова было на высоте. – Да, дяденька, я буду с вами жить.

«Сорок второй», — умиротворенно подумал П. – Пойдем, я подарю тебе одноногую собачку.

-- Одноногую???? – глазёнки пацана сложно было описать в терминах Евклидовой геометрии.

-- Да, тебе будет с ней интересно. У неё, как у всех физически неполноценных, сработал компенсаторный механизм:  своим великолепным нюхом она может находить грибы на расстоянии до 3х километров. Даже свозь бетон, асфальт и белоленточную демонстрацию.

-- Грибы???

-- Ааа, ну ж еще не в курсе. Ничего, я познакомлю тебя с Конклавом, они введут тебя в курс дела. Ведь ты теперь один из Наследников. И на тебе завершился цикл эзотерического отбора: вместе вы составляется Священный Додекаэдракль, число граней которого, как известно, содержит ответ на Главный вопрос Жизни, Вселенной и всего прочего.

-- ??? (wtf????)

-- 42

[Сквозь раскадровку Красной Поляны медленно проступили истинные очертания Цифрограда]

«- Чорт», — подумал Нео, обмахиваясь кожаным картузом. « — Достаточно одно таблэтки, если кончено знать какую выбрать. Красная, синяя… Сила ночи, сила дня – всё равно одна [who]йня. Надо выбирать правильную – Таблэтку Счастья!»

Он радостно надавил на клаксон видавшей виды «Волги Газ-21» и во всю силу генномодифицированнх лёгких заорал:

«- Кто заказывал такси на Болотную?!?»

Буркин Юлий - В ОДНОМ ФЛАКОНЕ

Так вышло, что нам с Вадиком не хватило места в общежитии мехмата, и нас поселили с филологами. Точнее – с филологинями. Их было много. И надо сказать, многие из них были очень даже привлекательны. Но мы никого из них не знали. Вот тогда-то Вадик и придумал операцию «Они Pasaran, или Cucarachas Morte»

Мы наловили штук тридцать тараканов, написали красным цепон-лаком на их спинках порядковые номера и снова отпустили на свободу. А в фойе вывесили плакат:

«Внимание! В целях полного и окончательного уничтожения популяции тараканов, производится детальное изучение их миграции. Просьба при встрече пронумерованных особей, сообщать в комнату 113«.

В сто тринадцатой комнате жили мы, и задумка заключалась в том, что девушки сами понесут себя на тарелочках с голубыми каемочками к нам, мы перезнакомимся со всеми, а там, глядишь, и завяжутся какие-то отношения.

Так и случилось. С трогательным рвением филологини сообщали нам номера встреченных тараканов и места встречи с ними, а также оставляли в гигантском гроссбухе свои личные данные – имя, фамилию, номер группы, номер комнаты и мобильного телефона. А Вадик тут же ставил рядом с именем трехзначный код. Девушки не спрашивали, что он означает, а если бы узнали, очень бы удивились. Это были их оценки по пятибалльной системе – по красоте, по сексуальности и по предполагаемой доступности.

Например, если девушка проходила под кодом 555, это означало, что она и прекрасна, и сексапильна, и, похоже, готова к несерьезным отношениям. Правда, такого высокого статуса достигла только одна. Ее звали Ванда, и она стала моей девушкой. Больше всего девушек имели коды 444 и 434, однако страшнее всех были те, кому Вадик поставил 225. Типа, хоть сейчас, да вот надо ли...

Некоторое время мы катались между ними, как сыры в масле, вместе, потом я остановился на Ванде, и в свободном дрейфе остался один Вадик. Но однажды... Однажды, заглянув в его гроссбух и глянув на нумерацию тараканов, я вдруг осознал, что в ней наблюдается какая-то закономерность. Я взял листочек и переписал цифры с первой до последней. Вот, что у меня вышло: 5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12, 5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12, 5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12, 5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12, 5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12, 5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12, 5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12, 5, 15, 17.

Бросалось в глаза навязчивое повторение удвоенного числа 12. Я записал числа в столбик, заканчивая этим удвоением и вышло:

5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12,

5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12,

5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12,

5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12,

5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12,

5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12,

5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12,

5, 15, 17

Я впал в ступор. Тараканов находили в разных комнатах разные девушки. Как мог повторяться набор одних и тех же чисел?

Я показал свои выкладки Вадику.

— Похоже, они хотят что-то сказать нам, — предположил я.

— Кто?! Тараканы?! Да иди ты в жопу, Миша! – заорал тот. – Если б знал, что ты на такое способен, писал бы не карандашом, а ручкой!

Он предположил, что я жульничаю, и я не смог его переубедить. Что мне оставалось? Я отправился к «Продавцу случайных чисел» или «Безумному Лео». Первое прозвища наш преподаватель по высшей математики Леонид Малкин получил за то, что по легенде в перестроечные годы написал гениальную диссертацию на тему «случайные числа», но продал ее за однокомнатную квартиру какому-то мудаку. Так и остался без степени.

Я подал ему бумажку.

— Леонид Аркадьевич, как вы думаете, что может означать эта числовая цепочка?

Он глянул мельком. И негостеприимно отозвался:

— Что вам надо студент?

— Я спрашиваю, что может означать эта числовая цепочка?

— Слушайте, идите с Богом.

— А все-таки?

— Я не знаю, что вы тут из себя корчите. Убирайтесь.

Я уже повернулся, когда услышал.

— Если вы действительно настолько дебильны, это значит «Дорога на Шелл».

— Что?! – обернулся я.

Это номера букв в алфавите.

Я проверил. Да, так и есть. Цифрами самым простейшим образом была зашифрована фраза «Дорога на Шелл». «Дороганашеллдороганашеллдороганашеллдороганашеллдороганашелл...»

Что это значит? Что это, блядь, за ШЕЛЛ?!!

Что бы это ни было, я понял, что должен посвятить разгадке всю дальнейшую жизнь.

Я сразу отрекся от идеи, что это сообщение передали мне тараканы. Я не верю в их разумность, да они и не могли видеть свои спинки. Тогда кто? Бог? Вселенная?

Я закопался в бидлиотеки, я бросил все – друзей, институт, умницу-Ванду... Хотя Ванда ушла сама. Врочем, ее место сразу же заняла девушка под кодом 333. Зато она с удовольствием употребляла со мной дешевую бормотуху.

Я не мог найти разгадку. Чтобы как-то сводить концы с концами, я пошел работать в сторожа дачного городка. Я поселился там в убогой лачужке, но меня все устраивало, там был Вай-Фай, а у меня был ноутбук, и я непрерывно лазал по Интернету. Но ничего, ничего там не было про Шелл. Что это? Планета? Страна? Другая реальность? Ни-че-го.

Прошло несколько лет. В какой-то момент я осознал, что вселенная сыграла со мной злую шутку. Я потерял все. Из веселого студента я превратился в мрачного изгоя.

В пьяном угаре я вышел в ночь и выкинул ноутбук куда-то в темноту.

Но утром побежал икать его. И нашел целым и невредимым в кустах можжевельника. А рядом с ним лежала флэшка. Откуда она там взялась?!!

Я сразу поверил в то, что на ней находится разгадка. Я воткнул ее в ноут тут же, в кустах, благо батарея не села. На можжевеловой флэшке был один-единственный текстовый файл. Адрес: Улица Баумана, кв. 22, корпус 113. Тот же номер, что и у нашей с Вадиком комнаты. Это знак! Знаки нельзя пропускать!

Мадам-333 спала. Я забрал все деньги, которые у меня были, и отправился в город. По этому адресу я нашел квартиру с табличкой: Роза Дубинец, экстрасенс.

Мне открыла женщина такого вида, которой раньше никогда бы не поверил. Но сейчас я был уверен, что она все бъяснит мне. Я рассказал ей все.

— Бриллиантовый мой, тяжелый рок висит над тобой, — сказала она мне. – Ноя не помогу тебе. Я не знаю, что такое «Шелл».

— Да к черту Шелл! Помогите мне вернуть мою жизнь!

— А, это, — сказала цыганка. – Это легко.

Она вышла из комнаты и вернулась с банкой из-под майонеза, наполненной доверху таблетками.

— Во, возьми. Это таблетки удачи. Не пей больше чем пять в сутки и хорошо запивай. Десять одновременно – летальный исход. Ножки протянешь, яхонтовый.

— Что я должен.

— Что душе не жалко.

Я отдал все, кроме мелочи на проезд.

Я выпил первую таблетку на выходе, а уже в автобусе осознал, как мне повезло. Я прошел такой долгий путь, я теперь понял многое.

Дома на столе лежала записка: «Я ушла. Я больше так не могу». Я выпил две таблетки, запив борматухой,. и понял, что мне снова повезло. Мадам-333 давно надоела мне.

Я лег спать и закурил. Видно я уснул не потушив сигарету... Из горящего дома я выплз чудом, прихватив с собой только банку с таблетками и флакон с вином. Дом полыхал на фоне ночного неба так живописно, что я содрогнулся от восторга. Как красиво! Как мне надоела эта халупа! Как мне повезло!

Я вытряс полную горсть таблетак и, привалившись к забору, сожрал их все, опорожнил флакон и отбросил его.

И воспарил... Нет, это воспарил не я, а моя душа. Сверху я видел, как корчится в агонии моё тело. Боже, как мне повезло! Как прекрасно все это! Все главные темы моей жизни и смерти сошлись в одном флаконе. Я расправил крылья и полетел. В дорогу на Шелл!

Безумный Лео, может, ты объяснишь и всё это? 

Алиев Тимур - Мы заливаем счастье

Пентаграмма на полу вспыхнула рубиновым, а потом пространство внутри нее заволокло дымом. Человек в комбинезоне заправщика с надписью «Shell. Мы заливаем счастье» на спине и беджиком «Сергей» на груди радостно потер руки. Раздавшийся через долю секунды мучительный рев запертого внутри тесного пространства пентаграммы монстра выдавил из Сергея радостный смешок. Ритуал вызывания дьявола завершился успешно. Душа Сергея жаждала продажи.

Через час взаимных уговоров человек и демон пришли к согласию. «Вы отводите мою душу в ад, а взамен выдаете мне один миллиард долларов, ведь так?» — уточнял Сергей, тыкая пальцем в грудь дьявола. Тот согласно кивал, удивляясь отсутствию фантазии у клиента.

Еще большее недоумение дьявола вызывал пункт составленного Сергеем договора, согласно которому текст был написан на английском. «Я с детства англофон, люблю Темзу и смог», туманно объяснял Сергей. Дьявол делал вид, что верит.

Еще через час договор скрепили кровью. Едва документ на прекрасно выделанной человеческой коже был подписан обеими сторонами, как Сергей разразился дьявольским холодом. У дьявола застыла в жилах кровь.

«Что-то не так?» осведомился он.

Вымазанный в чем-то синем палец Сергея ткнулся в договор. «Смотри внимательно», — торжествующе объявил он.

Дьявол глянул и поморщился. Вместо слова «Hell»в тексте значилось Shell. Коварный клиент тайком дописал букву S. Обычной шариковой ручкой.

«Отправляй меня на родную заправку», заглумился человек.

«И только-то? — презрительно усмехнулся дьявол. – Да не вопрос».

Снова полыхнуло рубиновым, и Сергей очутился в странном месте. С одной стороны, оно сильно походило на его родную заправку. Та же колонка с расколотым стеклом циферблата. Тот же сайдинг канареечного цвета, щедро украсивший здание конторы. Но вот то, что творилось вокруг, не поддавалось никакому внятному объяснению.

Реки багровой лавы огибали крохотный пятачок заправки. Гнусные рожи нечистой силы сновали по ним наподобие гондольеров и били веслами по высовывающимся головам. Грязная вата облаков нависала над самой крышей заправки.

Сергей задрал голову и замер, разглядывая вывеску. Буква S в слове Shell оторвалась и почти упала, повиснув на одном гвоздике и практически не читаясь. Название заправки превратилось в hell.

Дьявол выполнил договор даже слишком точно, понял Сергей.

Он поднял голову к низкому небу и завыл.

Будницкий Яков - Большая прогулка

Кэрри ныл, что у него болят ноги, что у него предчувствие, что ему плевать на премию, лучше сразу. Это было не страшно, все истерят перед стартом. Сопли скорее – часть ритуала. Ву пощекотал Кэрри усиками, чувствуя, как тот расслабляется.

Конкретно беспокоил Рыжий. Его дважды премировали сегодня, и сейчас он подозрительно затих в своем углу. Шансов на победу у него не было никаких.

— Ты как? — спросил Ву.

Рыжий нервно вздрогнул парой задних, но промолчал. Плохо. Нет времени за него бороться.

— Сейчас начнут, — пискнул Кэрри.

Он всегда угадывал старт.

Стальные тиски подхватили Ву под бока, нежно подхватили, никого не калечили перед стартом. Ву даже любил эти секунды полета, крохотная отсрочка перед забегом.

Тиски бережно опустили его на дорожку. Ву огляделся. Справа — Кэрри, хорошо, что он рядом. Слева — Рыжий, надо присмотреть за ним по возможности. Дальше – тройка чужаков.

Гром вдарил как сковородкой по голове.

Бог склонил уродливую голову над дорожками, напуская туман.

— Ноги болят, — пискнул Рыжий.

— Беги, не разговаривай! – Ву ударил плечом в стену.

— Тридцать первый забег. С меня хватит. — Рыжий подогнул под себя “премиальные”, зажмурился, и только водил усами из стороны в сторону.

Надо было бы его расшевелить, но туман накатывал слишком быстро. Ву взглянул на правую дорожку. Кэрри мчался, не растратил еще силы за день. Хорошо, беги Кэрри, беги.

Ву заставил себя забыть о Рыжем. Справа – Кэрри, слева – чужаки. Надо бежать, остальное не важно.

Ву занесло на повороте, вторая левая подломилась. Он только оторвался от чужаков, стараясь не обгонять Кэрри. А теперь улетали драгоценные секунды, и заныли ноги, предчувствуя премию.

Кэрри, дурень, обернулся. Беги, идиот, или ты отрастил лишние ноги? А он застыл, идиот проклятый, даже вернулся на пару шагов. Посмотрел на Ву, на чужаков, и странно заводил усиками. Надо встать, подумал Ву, иначе балбес не побежит. Ноги не слушались, Но Ву заставил их работать. Он помчался к финишу, оглядываясь на Кэрри. Но тот все стоял, все водил усами. Ву взглянул налево – чужаки тоже стояли, замерли истуканами.

Они пришли первыми – Кэрри и Ву.

Бог награждал Рыжего, уснувшего в тумане, суперпремией – обрывал бедолаги тисками последние ноги. Другой бог премировал последнего из чужаков. Тиски прихватили заднюю левую.

— Что случилось на дорожке? – спросил Ву.

— Раньше начнут, — пробормотал Кэрри вместо ответа. – Рыжего жалко. Отбегался.

— Рано или поздно и мы так кончим. Всех ждет суперпремия. – вздохнул Ву.

***

Тиски бережно опустили Ву на дорожку. Кэрри опять поставили справа.

Бог напустил туману.

— Побежали, — крикнул Кэрри.

Проклятая вторая левая. Она опять подломилась.

— Кэрри, я не могу!

Кэрри, идиот, обернулся, замер. Он что, суперпремию захотел?

К ним приближалась полоса тумана.

***

Проснулся Ву в переноске. Ноги быди на месте, рядом щекотался усами Кэрри.

— Сейчас по травке побегаем. Ты траву помнишь, Ву?

Рыженкова Юлия - Кукушка

Из соседнего дома уже третью ночь доносился вой. Днем Аглая еще держала себя в руках, а, может, просто выматывалась так, что обессиленная забывалась, но как солнце сменяла луна, так начиналось по новой.

Софья покрывалась от этого липким потом. Послезавтра идти к Продавцу, но не придется ли рыдать так же, как Аглае? Та, конечно, дура: всей деревней талдычили – дай хорошие отступные! Но нет, ее муж... честный выискался! И она, как мать, ничего не сделала! Вот теперь пусть прощается со своим сынком. Годик всего им отмерил Продавец. Год! Меньше просто невозможно, иначе бы дал. Говорят, он аж покраснел весь от гнева, что к нему пришли с пустыми руками, вот и устроил показательную порку, чтоб другим неповадно! И кому? Аглае! Женщине-божий одуванчик, что жила, бедная, лишь своим сыном все пять лет. Муж-то постоянно по тюрьмам, все борется против Императора.

Софья еще раз открыла сундук. Тут все, что смогли наскрести за пять лет: золотые и серебряные украшения, еще от бабки и матери остались, монеты – почти всю мужнину зарплату откладывали, шелковые, парчовые платья, отрезы ткани и множество других безделушек. И самое главное — айпад. Она вначале хотела самую большую ценность себе оставить — на что-то нужно жить, ребенка содержать — но после истории с соседкой уже не раздумывая положила его в сундук, завернув в широкую кружевную салфетку.

Вой ввинчивался в мозг, заполняя все тело страхом, от которого невозможно спрятаться. У Софьи дрожали руки, и непроизвольно текли слезы.

Она не помнила, как пережила следующие два дня, но с тех пор, как муж взгромоздил сундук на телегу и щелкнул вожжами «ннооо!», ощущала каждую секунду. Вот медленно дергается стрелка, отмеряя час, вот еще раз... глянь – а это не часы прошли, а секунды, это так ползет секундная стрелка, часовая же вообще не шевелится. Через окно видно, как ее Муська лепит куличики. Достаточно ли у них хорош откуп, чтобы дочь продолжила спокойно лепить куличики? Или сегодня к Аглаиному вою прибавится и ее?

К тому моменту, как лошадь снова всхрапнула на дворе, Софья поседела, а увидев белое, как кипяченое белье лицо мужа, чуть не грохнулась в обморок. Тот вошел в избу и, не говоря ни слова, протянул бумагу. Буквы разбегались по строчкам, и Софье стоило немало труда поймать их, сложить в слова. Откопированный вчерашний приказ Императора гласил, что для борьбы с коррупцией среди Продавцов жизни, а также для улучшения демографической ситуации в империи, население теперь обязано проходить процедуру регулирования жизни не единожды, а каждые десять лет. Приказ распространяется на все население, не достигшее тридцатилетнего возраста, и вступает в силу с сегодняшнего дня.

Софья-таки не удержалась на ногах и села прямо на пол.

— У него в барабане теперь лишь десять цифр. Наш айфон Продавцу понравился, и он вытащил десятку. Но я не знаю, на что мы теперь будем жить, и чем расплачиваться через десять лет, — спокойно, как утопленник, сказал отец.

— Что-нибудь придумаем... – прошептала Софья. – Главное, что у нас есть еще целых десять лет, а самим нам уже за тридцать. Только на Муську копить надо.

— Если помнишь, мне-то всего семь лет осталось...

Они замолчали. Во дворе Муська встала с коленок и к чему-то прислушалась, чуть наклонив белокурую голову. На ветке каштана сидела кукушка.

— Кукуска, кукуска, сколька мне зыть? – спросила девочка. Вместо ответа птица взмахнула крыльями и улетела.

Дерибас Олег - Шильдик с улицы Кошкина

Оказаться в Москве на улице Кошкина можно только случайно, а искать её специально никому и в голову не придет. Однажды  человек Юра десяти лет ехал на велосипеде по Кутузовскому проспекту, загляделся на  невесть откуда взявшегося воздушного змея, и раз – оказался на улице Кошкина. Вернулся домой только вечером, без велосипеда, задумчивый. А когда вырос -  стал космонавтом. Другой человек, Ваня, не хотел учить буквы. Он в семь лет потерял свою нянюшку, и тоже оказался на улице Кошкина.  Ваню нашли через  два часа, он сидел в палисаднике возле своего дома и читал томик Пушкина. А когда вырос – стал Иваном Буниным.

Много кто, заблудившись, оказывался на улице Кошкина, и только мальчика Валю улица не отпустила, очень уж он  был вредный...


Если вы сейчас, пропустив поворот, или послушавшись неправильного совета навигатора, свернете не в ту сторону, окажетесь на улице Кошкина, то вы увидите там много необычных зданий. Вас смутит вывеска конеразделочного завода №2 ООО»Горбунок»(никогда не спрашивайте у  сурового вахтера, где же завод №1, он этого не любит), обрадует магазин бракованных товаров, и надолго заставит задуматься салон невидимой татуировки.

Самым банальным на улице Кошкина покажется вам салон сотовой связи – замызганный жёлтый ларёк. Его владелец, он же консультант, он же  продавец  Валентин Шильдик всегда рад редким покупателям. Внешность его не внушает доверия. Разбойничий переломанный в нескольких местах нос похож на несколько раз сорванную и плохо прилаженную на место сургучную пломбу. Один глаз плутовато косит, а второй  глядит слишком честно. Смеется Валентин так, что не сразу понятно: смеётся он с вами или над вами. Но каждый, кто окажется на улице Кошкина неизбежно зайдёт сюда и вступит с Шильдиком в разговор, телефоны на этой улице почему-то не ловят.
— Дело в сим-карте, я вас уверяю – суетится Валентин. Как каждый продавец он стремится услужить покупателю, и как каждый продавец делает это неискренне. – У меня все номера красивые, выбирайте.

И вот человек большой или маленький,  и так пришибленный встречей с улицей Кошкина, выбирает себе конвертик со случайным набором циферок. Если посмотреть в этот момент на лицо Валентина, то станет понятно, что момент этот – торжественный и опасный. Но, увы, все смотрят на прилавок.
И вот с новой сим-картой, действительно, телефон начинает ловить сеть, человеку удаётся выбраться с улицы Кошкина. Но жизнь его никогда не будет прежней. Коварная сим-карта начинает жить своей жизнью: соединяет параллельные звонки жены и любовницы, заносит в черный список работодателей и преподавателей, сама отправляет смс, и сама решает, какие из сообщений увидит владелец. И жизнь его кончается скоро и плохо.

Улица Кошкина вздыхает по ночам, словно живая. Сколько судеб испортил Валентин Шильдик, словно вирус портит отлаженную программу. Двух будущих академиков загубили его сим-карты, десяток учёных,  нескольких артистов и даже одного очень хорошего президента.  А выпустить Валентина нельзя, не решается его выпустить в мир улица Кошкина, очень уж он вредный.

Вы можете и не помнить были вы на улице Кошкина или нет. Но если вы чувствуете, что чего-то могли бы добиться, но  жизнь катится под откос, просто посмотрите на ваш телефонный номер, может быть сим-карту вам продал коварный продавец случайных чисел. Узнать такой номер несложно, он всегда с префиксом 916...

Федина Наталья Александровна - Дорога до санатория

Иван вышел из автобуса у края деревни Можжевеловка.

Ему нужно было дальше, к заброшенному санаторию; транспорт туда не ходил, и всем желающим полюбопытствовать, где же лет тридцать назад советские трудящиеся принимали грязевые ванны, необходимо было минут сорок пилить через лес. Вечерело. Черные деревья тянули к небу свои ветки.

Иван вспомнил странные слова, сказанные ему водителем автобуса на прощанье, и поежился. «Не ходи в купальню». В какую купальню, зачем в купальню, Иван так и не понял. И ни в какую купальню однозначно не собирался.

Нужно было торопиться, пока окончательно не стемнело.

Иван почти бежал и, когда из-за дерева выскочила темная фигура, от неожиданности заорал во весь голос.

- Не блажи, не блажи, — замахала на него местная жительница в вязаной кофте не по размеру. Руки ее оттягивали ведра с навозом.

- Простите, — буркнул Иван извиняющимся тоном. Ему было неловко, что он, высокий крепкий мужчина, испугался пожилой субтильной женщины. – Вам помочь?

- Сама донесу, — неприветливо отбрила пейзанка. – А ты знаешь чего? В купальню не ходи, вот чего!

- Какую еще купальню? – вот тут Иван растерялся по-настоящему. – Сентябрь на дворе.

- В санатория купальню. В санаторий идешь? – увидев подтверждающий кивок, женщина подытожила: — Вот там и не ходи!

Добраться до места до темноты не удалось. Иван подсвечивал дорогу айфоном, музыка в наушниках помогала не терять бодрости. Запах жарящихся шашлыков Иван услышал раньше, чем увидел огонек костра. Гомонящая компания не вызывала страха: лица веселые, интеллигентные. Видимо, туристы.  

-        На, выпей, — в руку Ивана сунули алюминиевую туристскую кружку.

Мужчина попробовал отказаться – не вышло, и он глотком опрокинул содержимое кружки в рот. Гортань обожгло.

- Хорошо пошло? – рыжеволосый бородач забрал у Ивана посуду. – В санаторий?

- Угу, — пробурчал тот, дожевывая огурец.

- Хороший ты парень вижу и вот что я тебе скажу: в купальню – не ходи!

Иван подавился огурцом.

- Какую, к чертям, купальню? Это флешмоб? Я даже не знаю, где она находился!

- Не знаешь — вот и не надо, — Бородач улыбался добро, белозубо. Блики на его широкоскулом лице отливали розовым золотом. – Раз не знаешь – не пойдешь!

- А если пойду?

- Нас всех погубишь. Себя погубишь. Вспыхнет можжевельник, очнутся мертвые души, и тьма спустится на наш край, — забормотала крошечная девушка в темном платке, выступившая из-за спины бородача. – Придет незнакомец и неуемным своим любопытством  убьет тысячи людей… 

Девушка выглядела ненормальной.

Компания сразу разонравилась Ивану, и он поспешил распрощаться.

- Да в этом лесу народу больше, чем на Красной площади, — бормотал Иван, быстро шевеля ногам в грязных конверсах. 

За предыдущие десять минут он встретил:

- пастуха, разыскивающего загулявшую козу

- две влюбленные парочки

- припозднившихся грибников

- компашку подростков

- извращенца

- жену, ушедшую от мужа навсегда

- мужа, догоняющего свою ушедшую навсегда жену

- несколько личностей, не пожелавших объяснить незнакомцу, зачем шастают ночью по лесу .

Все они разными голосами произносили разные слова, но посыл был всегда один. Ну, вы поняли. Можжевельник. Вспышка. Купальня.

Иван сначала пытался разговаривать с советчиками, задавать вопросы, читать лекции о вреде суеверий. На десятом доброжелателе в его лексиконе осталось только короткое «бля».

Сорок минут дороги показались ему вечностью.

Наконец впереди забелело здание санатория.

— Что ж вы как поздно? Мы уже начали волноваться! – женщина в темном плаще кинулась Ивану наперерез. — Вы Кузнецов? Реставратор? Я вас встречаю. Вам нужно пройти со мн…

- Да, – перебил Иван встречающую и решительно спросил: – Где тут у вас купальня?

На горизонте вспыхнул можжевельник.

Карпова Зоя Марленовна - «Артефакт»

Однажды сонный столичный город древнего царства всколыхнула новость, разошедшаяся со среднебазарной скоростью. В медных копях царя Соломона рудокопы нашли шкатулку, в  которой лежало нечто неизвестной природы. Плоский предмет, закругленный по концам, имел инкрустированный золотом рисунок дракона, коими обычно украшались плащи китайских императоров.

     Когда на горизонте запылала малиновая заря, управитель копей  вскочил на коня и пришпорив коня во весь опор помчался к белокаменной крепости. Шкатулку он хотел немедленно доставить во дворец, чтобы лично вручить ее царю Соломону.

   Подарок пришелся правителю по душе. Он долго созерцал сей волшебный амулет, пахнущий можжевеловой древесиной, вертел его меж перстами, унизанными дорогим каменьями – рубинами и изумрудами. Царь читал молитвы и загадывал желания. Но амулет оставался глухим к немым к взывающему человеку.

   Тогда царь Соломон позвал к себе придворного астролога Немтура.

-        Разгадай мне, о мудрый мой знаток звезд и древних истин, что таит в себе этот амулет. В чем его сила?

-        Слушаю и повинуюсь, мой повелитель, — Немтур склонился в почтительном поклоне. – Мне нужно время, чтобы поговорить со звездами.

-        До первой звезды, взошедшей на небосклоне над моими покоями,  я хочу открыть эту дверцу, за которой скрывается мудрость веков.

   Немтур поднялся по лестнице под купол обсерватории и, раскрыв карты, известные только звездочетам, поторопился составлять натальный гороскоп амулет. За день рождения его он взял примерный возраст тех пластов породы, в которой нашли удивительный артефакт. Звезды указали на эпоху Водолея, — эпоху следующую за Рыбами.

-        О, всемогущий Аллах! – воскликнул царский астролог, воздев руки к небу. – Не может быть.

  Как только Аврора воцарилась над царскими покоями, Немтур и царь Соломон вышли на балкон, подышать свежим воздухом, напоенным ароматом роз, а заодно укрыться от вездесущих ушей любопытствующих визирей.

-        Ваша милость, амулет прибыл к нам из грядущего. Это часть магии из эпохи Водолея.

-        Что, что он умеет делать, — не томи говори!

-        Я боюсь, что в том времени он, будет выращен по желанию новых магов, владеющих секретами наследования и смешения видов. Амулет хранит способности человеческого мозга, но они записаны на древесной форме.

-        Внутри тайные знания?

-        Да, о мой повелитель, но прочитать эти письмена человек даже в будущем сможет лишь с помощью устройства, которое умеет понимать язык тайных знаков из нулей и единиц.

-        О я бы все отдал, чтобы узнать знания, записанные в амулете. Отправь меня к тем магам.

*** 

   Утром царь Соломон очутился в студенческом общежитии. Мигала сетевая игра с окошечком ник: «царь Соломон» победил. Он вздохнул и вынул можжевеловая флэшку из гнезда за ухом. На экране появилась надпись «Гейм оувер».

— Эх, надо было остаться там. Любопытство – точно порок человека. Соломон был мудр, но и в нем тоже сидел мальчишка, который любит тайны.

Богуцкий Дмитрий - Лютый отходняк

Отпускать меня начало к утру.

Сначала отлетела пуговица на пропахшем сигаретным дымом пиджаке. Потом я споткнулся на пороге своей квартиры. Потом пакет, в котором я нес сотню выигранных штук лопну,л и пачки купюр разлетелись по полу. Бумажная упаковка на пачках не удержала плотно сложенные бумажки и те усыпали пол внушительной кучей.

Что может быть прекраснее? Я еще был счастлив. Я пока ничего не подозревал. Но меня отпускало после игры верно и неотвратимо.

Лампочка в бра на кухне с треском умерла от нажатия на выключатель. Дверца микроволновки заклинила и не желала разогреть мой вчерашний ужин.  Полуфабрикаты оказывается, давно протухли. В кране не было воды, а в хлебнице хлеба.

Еще я похоже где-то полюбил колючи от машины

И мобила разрядилась.

 Я поставил мобилу  на зарядку, подсохшую пиццу кинул на сковородку, и опробовал выйти в сеть.

Успел в блоге повесить радостный вопль; «Бля, народ, а тема то работает!» как у меня отвалился интернет. Ноут сообщал, что вайфая нет. А потом монитор заморгал, пошел полосами, погас и уже не включался.

Я начал подозревать неладное.

Выдернув неведомо как раскрутившуюся дверную ручку я оказался замурован в комнате, где продолжалась эпидемия поломок и неисправностей. Зарядка мобилы расплавилась у меня на глазах – я едва успел выдернуть ее из розетки.

Когда у меня последовательно отвалились вода, свет и сотовая связь я уже явно паниковал.

Добыв из под кровати инструмент я попытался снять дверь с петель. Нижняя поддалась без проблем. С верхней пришлось повозиться.

А затем у меня последовательно сломались дрель, стремянка и обе руки.

Глядя на свои свернутые в кистях под прямым углом руки, я достиг просветления , я познал истину.

Ненужно жрать что ни попадя. Даже если это рафинированная удача из гипофизов лабораторных мышей сотого поколения удачливых первопроходцев смертоносных лабиринтов.

Не стоило мне расписывать пулю под этим дерьмом. И никому из нас

Я поднялся с пола, добрел к двери и остановился пред этой теперь непреодолимой преградой.

А газ медленно подтекавший на кухне под сковородой с пиццей наконец взорвался, выбив мной входную дверь.

Облако тлеющих купюр засыпало подъезд сверху до низу.

Это конечно привлекло общее внимание и мне, наконец, оказали  первую помощь.

Но уезжая в больницу на «Скорой помощи» я не чаял доехать живым.

На выезде не объездную какой-то бешенный КАМАЗ заскользив мимо только снес  правое зеркало заднего вида у нашей «скорой».  Фортуна-сука уже покидала мой кровоток распадаясь в почках на простые синтоглобулинл и нафтовую кислоту.

Ну, или у водителя была набрана уже просто непробиваемая по очкам положительная карма.

Я сильно позже узнал, что никто из участников той химической игры в преферанс  не дожил даже до вечера. Кроме меня.

Счастливчик, епта.

Через неделю я отказался от обезболивающего, хотя доктор не рекомендовал.

С этих пор я хотел навсегда, к дьяволу, на хрен, завязать со всяким допингом.

Карина Шаинян - Счастливый остров

Я очень везучий человек. Я счастливчик, я умудрился выжить, когда паром Морисса – Вакаи пошел ко дну. А спасся я потому, что все проспал.  На палубе третьего класса вентиляция не предусмотрена, а заснуть, когда воздух горяч и влажен, как суп, и запах разлагающихся водорослей и потных тел пропитал все поры, не получается. В жизни бы не поднялся на этот паром, но мне очень нужно было в Вакаи...

Жестяная коробочка с плотно притертой крышкой, с замысловатым орнаментом. В своих поисках я лишился почти всех денег и изрядной части багажа, но коробочку сберег. Аптекарь наполнил ее пилюлями, состав которых держал в тайне,  но при этом намекал  на связи с поставщиками  лучшего опиума из Сиама. Я наглотался пилюль, забился под трап и наконец-то отключился.  Мне снилось, что я уже нашел нужного человека и уговорил его отвезти меня на безымянный остров в десяти милях от Вакаи. Мне снился маленький белый пляж, старый вулкан в шапке джунглей, и багрово-черные скалы, и море цвета бирюзы и ультрамарина. Мне снилось, что духи острова говорят со мной.

Для этого мне и нужно было в Вакаи: меня вела легенда о месте, где духи снисходят до разговоров с людьми. Понимаете, мне очень нужно было поговорить с кем-нибудь... с той стороны.

Опиум – плохой проводник по снам. Мне снился проклятый спиритический сеанс, и хохочущая мадам Лу скалила лошадиные зубы, а в ее глазах светилось безумие. Мистер Харрис потерял сознание, никому не известный богатый бездельник, по слухам – русский князь, был бледен, как полотно, и откуда-то доносились дикие в своей неуместности звуки джаза. А Полина, моя Полина...  В тот день она была медиумом – в день, когда духи услышали наши призывы и снизошли до них, но взамен  забрали Полину. Забрали навсегда.

Но я не смирился, я должен был вернуть ее. Я счастливчик – знание о том, где искать, пришло ко мне будто само. Разговор там, прочитанный абзац здесь... Круг все сужался, и в конце концов я оказался на этом пароме, котел которого рванул в десяти милях от Вакаи.

Я  заснул под трапом  и проснулся в воде. Не был затоптан в панике, не был зарезан в драке за место на спасательной шлюпке. Течение подхватило меня и вынесло на маленький пляж у подножия древнего вулкана, покрытого шапкой джунглей...

И духи заговорили со мной. Те самые духи древних времен, таинственных эпох, когда нынешние жалкие обитатели этих островов были носителями тайного, навсегда утерянного знания. Те самые духи, к которым мы – увы, успешно – взывали на спиритических сеансах. Кошмарные боги, чьи тени иногда мелькают на дне самых ужасных снов...

Они говорили со мной.  Бешеное тропическое солнце выжигало мои глаза, мно я не мог сомкнуть их; мой мозг был раздавлен под тяжестью древних знаний, но я не мог забыться. Они не давали мне покоя. Они долго ждали собеседника , эти боги из неизвестных времен, запертые на проклятом острове безвестным заклятием. И теперь они желали говорить.

И я слушал. Краем сознания я понимал, что умираю от жажды, но это было не важно, ведь моя мечта сбылась и цель была достигнута. Я был настолько неподвижен, что раки-отшельники принимали меня за падаль и сбегались на пир. Я разгонял их вялым движением налитой свинцом руки – и слушал снова.  Я пытался разгадать их загадки. Я пытался понять, как мне вернуть Полину, я спрашивал, но они не отвечали – а может, их ответы не дано понять человеку...

Я не знаю, сколько прошло времени, — сутки? Двое? Человек ли я еще, или беседы с призраками лишили меня остатков разума? Сейчас – прилив. Уродливо-причудливые переплетения кораллов скрылись под водой, и легкая волна гонит обломки злосчастного парома. Среди них я нашел жестяную коробочку с плотно притертой крышкой, с замысловатым орнаментом, наполовину уже стертым морской водой, так хорошо мне знакомую коробочку. Почти полную коробочку опиумных пилюль. Везучий я человек – сейчас  проглочу все и наконец-то посплю.

Может быть, встречусь наконец с Полиной.